— Посмотрите вон туда, пожалуйста, — попросила она, внимательно наблюдая за японцем.
У каждого человека одна сторона лица всегда лучше другой, более фотогенична. И задача фотографа сделать на ней акцент, выбрать нужные светотени и нужный ракурс съемки. Наконец Ребекке удалось всего этого добиться, и она приступила к работе.
Обычно она вела с клиентами непринужденный разговор, который помогал им расслабиться перед камерой, но сегодня ей было не до пустой болтовни. Жуткий телефонный звонок выбил ее из колеи. Она содрогалась при мысли о том, что звонивший ей преступник совершенно свободно разгуливает по городу и следит за каждым ее шагом. Стирлинг поместил все негативы в банковский сейф, и всем в его агентстве это было известно. Возможно, и убийце тоже. Может быть, он из агентства? Может быть, он видит Стирлинга каждый день? Видит ее, когда она к нему приходит?
Но больше всего Ребекку смущало то, что она не знала, как с ним разговаривать, когда он позвонит в следующий раз. В том, что он позвонит, Ребекка нисколько не сомневалась.
— Ну как все прошло у Ватанабе? — поинтересовался Стирлинг, когда она пришла к нему на работу спустя пару-тройку часов. — Все нормально, надеюсь?
— Нормально, нормально… — сухо ответила Ребекка, швырнув отснятые пленки на его рабочий стол.
— Что случилось?
Она рассказала ему сначала про звонок, а потом стала рассказывать про свой визит в полицию после Ватанабе. Стирлинг нахмурился.
— Ну и что они тебе сказали? — спросил он.
— Им всем плевать. Они считают, что это был чей-то глупый розыгрыш или обыкновенное телефонное хулиганство, — мрачно буркнула Ребекка. — Я беседовала с помощником О'Хары, которого явно проинструктировали насчет меня.
— Так, ну хорошо. Теперь если этот человек тебе вновь позвонит…
— Когда позвонит! Не «если», а «когда»!
— Допустим. Когда этот человек тебе вновь позвонит, скажи ему, что негативы спрятаны там, где он их никогда в жизни не найдет. Ври! Ври без зазрения совести! Скажи, что полиция им всерьез заинтересовалась.
Ребекка машинально кивнула, но слова Стирлинга ее явно не успокоили.
— Хотела бы я, чтобы это было правдой! Однако оба раза — и когда я сообщила им о взломе, и теперь о звонке — мои слова в полиции пропустили мимо ушей. Ты думаешь, их подкупили? И если да, то кто?
Стирлинг внимательно посмотрел на нее. С одной стороны, ему не хотелось пугать ее еще больше, но и отделываться ободряющими отговорками он не собирался.
— Если О'Харе дали на лапу, — задумчиво пробормотал он, взвешивая каждое слово, — то это сделал либо убийца Мариссы… либо сэр Эдвард был прав, когда предположил, что она могла являться шпионкой, и тогда это работа спецслужб. Наконец…
— Что? — не спуская с него напряженного взгляда, торопливо проговорила Ребекка.
— Наконец его мог подкупить сам сэр Эдвард, когда его вызывали в полицию для дачи показаний. По-моему, этот вариант также вполне логичен. Ведь если бы трест «Толлемах» оказался замешанным в грандиозном скандале, его акции резко упали бы в цене.
Глава 6
Дженни уже начала жалеть о том, что приехала в Нью-Йорк. Отец почти не замечал ее присутствия. Дни напролет она бесцельно бродила из угла в угол по его роскошной квартире, не зная, чем себя занять. Каждое утро она совершала краткую прогулку по магазинам, затем читала или смотрела телевизор, а с наступлением вечера принималась ждать возвращения отца. Причем расчет на то, что вечер будет интереснее дня, каждый раз не оправдывался. Отец приходил с работы, но с его приходом ничего не менялось. Она давно заметила, что он стал злоупотреблять выпивкой. Нельзя сказать, что отец напивался пьян. Нет. Но виски явно отдаляло их друг от друга. После пары стаканчиков он становился какой-то чужой, в глазах появлялся странный блеск и отсутствующее выражение. Затем наступало время ужина. Отец и дочь ели, как правило, в тягостном молчании, после чего Дженни сразу же уходила к себе в комнату, чувствуя горечь обиды и, главное, разочарования.
Раньше сэр Эдвард встречал дочь у себя в Нью-Йорке совершенно иначе. Он словно каждый раз хотел оправдаться перед ней за то, что вынужден был бросить ее и брата после развода с их матерью. Он неизменно брал Дженни в свои поездки по Штатам, придирчиво следил за тем, чтобы она ни минуты не скучала и не мучилась одиночеством. Даже в свои самые напряженные рабочие дни он всегда находил для нее время. Харвей был в полном ее распоряжении и возил ее повсюду, куда она только не просила! И разумеется, на всех званых вечерах в доме отца Дженни исполняла роль хозяйки.
Теперь же все изменилось до неузнаваемости. Дженни понимала, конечно, что это связано с нелепой гибелью Мариссы. Отец замкнулся в себе, не впуская в свой мир больше никого, даже дочь. Дженни вдруг оказалась смещенной с отцовского пьедестала. И от осознания этого ей было тем горше, что у матери она никогда не ходила в любимицах. Анжела открыто предпочитала дочери Саймона.
Не было у Дженни и любовника, который мог бы скрасить сейчас ее одиночество. Все молодые люди, на ее взгляд, не шли ни по уму, ни по чувству юмора ни в какое сравнение с отцом. Дженни считала своих сверстников неуклюжими и глупенькими балбесами, на которых не стоит тратить время. Все свои каникулы она проводила у отца, и это служило ей компенсацией за то, что она до сих пор не обзавелась женихом или любовником. И сейчас в приступе ревности она неожиданно поняла, что не может смириться с любовью отца к Мариссе. Эта мысль угнетала ее, но Дженни ничего не могла с собой поделать. Так сложилось, что ее счастье целиком зависело от отца. Из-за него она даже и не искала себе любовника.
Однако когда позвонила Анжела и потребовала ее немедленного возвращения в Англию, Дженни сразу же встала на сторону отца.
— Папа во мне нуждается, — твердо сказала она. — Мы живем тихо, никуда не ходим, но несмотря ни на что, мне очень нравится. Я вернусь в конце следующей недели — к началу нового семестра в гимназии.
Анжела Венлейк зло фыркнула.
— Если к тому времени тебя еще кто-то будет ждать там, — ядовито проговорила она. — Сейчас во всей Великобритании уже нет человека, который не читал или не слышал бы о скандале. Я не могу спокойно выйти на люди. М-да… Я никогда не прощу твоему отцу, что он выставил всех нас на такое посмешище…
— Но он же не виноват, что так вышло! — возразила Дженни.
— Нет, милая моя, ошибаешься! Я всегда говорила, что его увлечение женщинами рано или поздно обернется для всех нас большими неприятностями. Я знала, что в один прекрасный день он подведет под монастырь всю семью! Не понимаю… Просто не понимаю, что ты там забыла, в этом Нью-Йорке? Кого ты там можешь встретить из приличных людей?
Дженни не колебалась с ответом:
— Я же говорю, мы никуда не ходим. Живем тихо. Стараемся не привлекать к себе внимания.
