— Бе-ен? — сорвалось с губ Джой.
— Ну да, кто же еще! До того тебя довел, что ты разучилась полагаться на других. Этот парень не любил никого, кроме себя!
Джой тяжело дышала, слова давались ей с трудом.
— Ты ведь… женился на Джозефин… всего через три месяца… после…
— Потому что был дурак. — Брайан продолжал изо всех сил разминать поясницу Джой, не обращая внимания, что начинает болеть собственная спина. — Мы с тобой и так гораздо больше муж и жена, чем когда-либо были я и Джозефин, — продолжал он в промежутках между схватками, которые стали чаще. — И мы бы уже поженились, если бы ты согласилась.
— Тебе бы… только… дать ребенку твое имя! — выкрикнула Джой.
— И тебе, Джой, и тебе тоже, — с напором произнес Брайан, пытаясь достучаться до нее. Ему было очень плохо оттого, что Джой не верит ему. — Но ты сама не захотела выйти за меня. И Пенни посоветовала не давить на тебя, подождать, пока родится ребенок.
— Кто… эта… Пенни?
Было просто страшно слушать, как она тяжело, с надрывом дышит.
— Моя секретарша, хорошая женщина. Она-то знает, что я без ума от тебя. Я даже работать толком не могу, все время думаю о тебе.
— Правда? — Это единственное слово прозвучало еле слышно.
— Как я только ни пытался удержать тебя, сделать так, чтобы ты поверила мне, Джой, любимая! Я здесь ради тебя. Если это не любовь, то что же! — воскликнул Брайан в отчаянии.
— Не… из-за ребенка?
Ее страх, ее неверие просто убивали Брайана.
— И из-за ребенка тоже, ведь он часть тебя, часть меня, часть нас обоих, — говорил он с жаром подлинной страсти. — Но даже если бы не ребенок, Джой, я все равно бы полюбил тебя. Ты как будто сотворила для меня новый, лучший мир. Я так счастлив с тобой!
— Да… — еле слышно прошептала Джой, а потом вдруг вскрикнула: — Брайан, я не могу! Сделай хоть что-нибудь! Ой, не-е-ет…
— На помощь! — воззвал Брайан во всю мощь своих легких.
В палату вошли акушерка и сопровождающая ее медсестра.
— Врач сейчас будет. Джой, мы дадим тебе газ. Боль утихнет, и ты сможешь нормально дышать.
— Слава тебе Господи, — пробормотал Брайан себе под нос.
— Дыши глубже, — наставляла роженицу медсестра. — Вот, молодец. Еще раз, так…
— Дело пошло на лад, — сказала акушерка. — Давай, начинай тужиться.
Джой изо всех сил вдыхала газ через резиновую маску, и Брайан сомневался, что она слышала хоть слово. Медсестра заставляла роженицу дышать в нужном ритме, а Брайан думал о том, что совершенно бесполезен. Он машинально продолжал гладить спину Джой, надеясь, что это облегчает ее муки, надеясь, что его слова тоже облегчили ее боль. Брайан с ужасом воображал, как она лежала в темноте одна, думая, что он не любит ее, что он заботится только ребенке. Что еще он может сделать для нее? Поверила ли она ему?
Джой снова застонала, и внутри у Брайана что-то оборвалось. Роженица медленно перекатилась на спину, отбросив резиновую маску. Брайан взял ее руку в свои. Ногти Джой впились в его ладонь, когда она наклонилась вперед. Брайан быстро обхватил ее за плечи, поддерживая. Его сердце стучало как молот.
— Давай, Джой, тужься, — сказала акушерка, — но не очень сильно.
Тут появился врач.
— О, вы уже начали, — удовлетворенно произнес он.
Внезапно все пришло в движение. Врач и акушерка выкрикивали инструкции и приказы, роженица пыталась им следовать. Брайан же хотел только одного — чтобы Джой поскорее перестала мучиться.
Наконец в руках врача оказалось красноватое тельце, и палату огласил плач новорожденного младенца. Все притихли. Изнуренная Джой откинулась назад.
— Все в порядке, — шептал Брайан, отводя с ее глаз влажные волосы. — Я так тебя люблю, что просто слов нет.
Джой слабо улыбнулась ему.
— И кто же у нас родился?
Брайан заставил себя отвернуться от нее. Младенца уже вымыли, и он громко вопил, видимо недовольный окружающим миром.
— Кто у нас, доктор? — спросил Брайан.
— Мистер Эпплйард, у вас… прекрасная, здоровая дочь.
И протянул ребенка отцу.
— Дочь, — повторил ошарашенный Брайан. Он повернулся и передал девочку матери. — У нас дочь, Джой.
— Ой, Брайан, посмотри, какие у нее волосики — черненькие, густые! — Джой нежно погладила малышку по голове, потом подняла на Брайана огромные сияющие глаза. — Ты не против, что у нас девочка?
— Я? Против? Да это просто здорово! Но, видишь ли, я знаю, что надо делать с мальчиками, а вот девочки… Это же целый новый мир! И она как ты, Джой. Я уже люблю ее.
Занятые своими переживаниями молодые родители не обратили внимания на насупленный вид врача и на акушерку, что-то тихо говорящую медсестре.
И в тот момент, когда глаза усталой Джой наполнились слезами умиления, она неожиданно опять почувствовала… схватки.
— О Боже, — простонала она и недоуменно посмотрела на врача. — Что это? Неужели так должно быть?
— Только в том случае, когда родится двойня, — сосредоточенно пояснил врач, готовясь принять очередного младенца.
Появление на свет второго ребенка заняло гораздо меньше времени, чем первого, и не доставила роженице стольких страданий.
— Мистер Эпплйард, у вас еще одна прекрасная и здоровая дочь, — сообщил врач, улыбаясь, и протянул ему новорожденную.
— Как это может быть? Ведь нам никто не говорил, что будут близнецы, — пораженно произнес Брайан, бережно беря из рук врача свою вторую дочь.
— Иногда случается, что один ребенок как бы располагается за другим, а их сердцебиения совпадают по ритму, поэтому не удается распознать, что это двойня. Надеюсь, вы не разочарованы?
— Ни в коей мере! — воскликнул Брайан, рассматривая малышку, как две капли воды похожую на первую. — Мне кажется, я еще никогда не чувствовал себя более счастливым. И я люблю всех трех моих женщин, самых прекрасных на свете! А ты что скажешь, Джой?
— Я тоже люблю наших малышек и тебя, Брайан. Прости меня за все, что я тут наговорила.
Брайан осторожно протянул ей вторую дочь и поцеловал руку, которой она прижала малышку к себе.
— Просто скажи, что выйдешь за меня замуж.
— Выйду. И наверняка буду счастлива. Очень счастлива.
Сердце Брайана переполнилось облегчением и радостью. Первая малышка вдруг смешно пискнула, словно пробуя голосок, вторая подхватила, и все находившиеся в палате рассмеялись, радуясь двум новым жизням. Потом взгляды Брайана и Джой встретились — и для них навсегда исчезли все преграды, все тени прошлого. Остались лишь близость и тепло.
Брайан раньше не знал ничего подобного. Вот она, душа, — открытая, любящая. Он понял, о чем говорила ему Пенни.
