Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 64
- Сейчас поймешь...
(См. Приложение 10)
Доктор заболевает
В клинике профессора Неведрова мрачно. Клиентам сообщили, что доктор временно не принимает. Клиенты были так потрясены, что не посмели спросить, в чем дело.
Жена профессора, вечно молчаливая, верная, старалась не появляться пред мужем без особого приглашения.
Кое-как держались только повариха и горничные, у которых были понятные ежедневные обязанности.
Хозяин заведения не выходил из своих апартаментов.
И только Тима безоблачно жила новой жизнью, тем более вольной, что никто не смел входить к ней, давать советы, спрашивать.
Встретившая мир с глазу на глаз в двадцатилетнем возрасте, она не имела представлений, обобщений, - словом, опыта, округляющего молодость до глупости, талант до подражания, жизнь до старости. Она могла часами ходить по своей комнате, разглядывая предметы, и все было интересно, и все - равно всему. Папуас, которому вдруг показали цветной телевизор...
Пустой белый подоконник был чудесно интересен - и равен аквариуму с разноцветными рыбками и пушистыми водорослями. Сияние солнца, отраженного медовым паркетом, равно блеску морской воды на фотографии в журнале про путешественников.
Равновеликие и равнозначные, видения цветного мира весело, как мячики, отскакивали от ее проснувшейся сетчатки, а мозг, будто кедди, с готовностью перетаскивал клюшки к следующей лунке. И чуть не на каждой новоиспеченный игрок Тима выполняла hole-in-one*.
* В гольфе - попадание в определенную лунку с одного удара. Редкое везение. - Примеч. авт.
Тима с детства знала буквы, но никогда ничего не читала для себя. На все, что видел ее мозг, направление указывал профессор. Как правило, сия деятельность была слежкой за клиентами. Хорошо или плохо то или иное действие, Тиме было невдомек. И вообще - не для того профессор потратил на развитие уникального ребенка столько лет и средств, чтобы выросшее дитя увлекалось чем-либо лично, от своей души, и уж тем более таким бездарным времяпровождением, как самостоятельное различение добра и зла. Прежняя Тима не знала таких слов.
С этим самым добром-злом доктор и сам давно уж не возился. Все относительно, сказал он себе в ранней молодости, и на этом его философские упражнения в принципе закончились. А дальнейшая возня с гениальными клиентами, неизбежно страдавшими от сопутствую?щих гениальности заболеваний, только подтверждала его правоту.
Теперь же, когда на седую голову волшебного профессора обрушилось огромное несчастье - прозрение Тимы, - то ощущение несправедливости, недоброй воли и прочих обычных человеческих заблуждений крепко за?хватило его сердце. Над ним прошелестело, прокаркало зло, непростительное и - неотносительное.
Профессор перестал спать, потерял аппетит и впал в депрессию. С каждым днем ему становилось все хуже: он неуклонно приближался именно к тому состоянию, из которого сам годами за большие деньги вытаскивал других людей. Он давно был очень богат, но сейчас на всей Земле купить помощь ему было не у кого. Его гордость жестоко страдала: он терял самую сладостную власть. Ни явно ни тайно руководить чужими талантами он уже не мог. Он чувствовал себя наказанным, а это было немыслимо и недопустимо.
В первые дни кошмара доктор боялся даже подумать - сохранился ли у Тимы талант к ясновидению. Слишком обжигало предположение, что не сохранился. Но не меньше страшило и другое подозрение - что сохранился, переродился, углубился, словом, вырвался из-под любого контроля, и пути назад нет. А спросить у нее - невозможно, стыдно и страшно.
Через неделю, когда страх стал нестерпимым, а бессонница слишком упорной, профессор решился.
- Тима, - весело сказал он однажды утром, входя в ее комнату, - не хочешь ли погулять со мной или с мамой в лесу? Знаешь, что такое лес?
- Знаю, - ответила Тима, потягиваясь. - Поехали.
- Откуда ты знаешь, что такое лес? - мирно спросил профессор.
- Вчера читала в журнале.
- А ты помнишь лес, окружавший наш дом в деревне, когда ты была маленькая?
- Какой дом? В какой деревне? - удивилась Тима.
- Ты жила с мамой в большом деревянном доме. Деревянные дома делают из деревьев, которые растут в лесу.
Девушка села в постели, прикрыла глаза руками и задумалась. Профессор замер.
- Нет, - ответила она через пару минут. - Когда я руками закрываю лицо, я очень хорошо вижу живую темноту. Она шевелится. Там нет леса... - Тима говорила правду. Профессор с горечью понял окончательно, что девушка стала обычной. Можно больше не спрашивать ее ни о чем.
Теперь она - простая зрячая девушка, к тому же забывшая большую часть своего уникального прошлого. Хуже того: к ней вернулся нормальный человеческий слух. Ожили ее уши. Изменился голос. Все изменилось, и чудо-ребенок исчез.
- Одевайся, умывайся, скоро поедем кататься, - вздохнул профессор и отправился в спальню к жене. - Мы едем с Тимой прогуляться по лесу, - сообщил он. - Составишь нам ком?панию?
- О, с удовольствием. Как она? В порядке? - обрадовалась жена.
- К сожалению, в полном порядке. И она не помнит своего прошлого.
- Василий, но это же чудесно! Она стала нормальным человеком! Теперь у нее появится будущее! - Жена все еще не понимала, в какую бездну летит душа ее мужа и судьба их семьи.
- Ее будущее меня абсолютно не увлекает. Лучшее, что в ней было, - ее прошлое. И я, и ты создали это прошлое огромным трудом. Все рухнуло.
- Я не понимаю, дорогой, разве не к этой цели обязан устремляться врач, то есть к здоровью больного? - взволновалась наивная женщина.
- Вера, - профессор очень редко обращался к жене по имени, - ты не все знаешь. Конечно, я сам не все тебе говорил, это было ни к чему, но поверь - у нас с тобой очень прибавляется хлопот с ее так называемым выздоровлением. Наверное, ты скоро сама это поймешь. Еще Гераклит говорил: "Глаза и уши - свидетели ненадежные".
- Но почему прибавляется хлопот? И что мне Гераклит!.. Почему ты так огорчен? Я столько лет переживала за нее, она мне ближе родного нашего сына! Я не понимаю тебя!
- Ну хорошо, начнем с простого. Ей двадцать лет. В первый класс начальной школы ее, как ты догадываешься, не возьмут. А если мы попытаемся дать ей хоть какое-нибудь образование, принятое в нашем обществе, пройдут долгие годы. Кто будет учить нормальную великовозрастную девицу всем необходимым первобытным наукам, не задавая нам и ей нормальных вопросов типа откуда такое чудо-юдо? Даже если мы возьмем домашних учителей - про школу речь не идет - и за особые деньги научим их молчать, и даже если Тима в учебе окажется вундеркиндом и все освоит экстерном, то где, кстати, гарантии, что под влиянием какого-нибудь сильного впечатления она не вернется к прежнему состоянию своих чувств? Как ты объяснишь обществу эту внезапную... маугли в центре Москвы, в обеспеченном доме, при моей репутации?
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 64
