Сбегаю по ступенькам и не прекращаю движения, пока не отъезжаю от дома в маминой «эскаладе». Меньше чем через полчаса я уже заруливаю на стоянку рядом с корпусом, где будет первая лекция. Не хочу заходить в здание слишком рано, в основном потому, что не знаю, во сколько утром открывают аудитории, и решаю скоротать время, позвонив Джинджер. Я не говорила с ней с тех пор, как… все пошло кувырком.
Голос в трубке звучит хрипло и пьяно.
– Лучше бы прислали стриптограмму, чем звонить в такую рань. Какого черта?
Я улыбаюсь.
– Вставай, соня. Это я.
Джин слегка взбадривается:
– Лив, ты живая?
– Нет, знаешь, дохлая! – шучу я.
– Обещай, что не войдешь во вкус, но я собираюсь хорошенько надрать тебе задницу при встрече. Сколько времени?
– Для тебя еще слишком рано. Прости, но у меня не было выбора.
– А для тебя никогда не слишком рано, моя дорогая. – Джин подавляет зевок. – Ты с чьего телефона звонишь? Добавила в коктейль третий пенис?
– О боже! Нет, Джинджер!
– Что такое? Я уже собиралась поздравить тебя с новыми успехами на поле блуда. Вот и все.
– Угу. Не сомневаюсь.
– Кто я, чтобы судить тебя за твои выходки? Пока ты их устраиваешь.
– Я не устраиваю никаких выходок, Джинджер.
– А вот это стыдно. Один из этих близнецов должен был разбудить твои фантазии. Конечно, если им нужно дать пару уроков, не забудь мой номер.
– К слову о близнецах…
– Пожалуйста, Господи, пусть этот запев означает, что она собирается хоть что-то рассказать мне.
– Хм, нет. Но кое-чем я с тобой поделюсь.
– Это о выборе фаллоимитаторов? Знаешь, в первый раз бывает сложно, если раньше никогда этого не делала.
Я вздыхаю:
– Нет, это не о фаллоимитаторах. Ты всегда просыпаешься с такими мыслями?
– Конечно! А почему нет? Я так засыпаю. Потому и просыпаюсь так же. Мой восхитительный друг никогда не устает, Лив. И никогда не спит.
Я усмехаюсь:
– Очевидно, твоя скромность тоже.
– Эй. Я просто сказала все как есть.
– Тогда уйми на минутку свою неуемную откровенность.
– Ладно. Чего тебе надо?
Я не хотела лгать Джинджер, поэтому тщательно избегала упоминания чего бы то ни было, что могло возбудить ее любопытство, особенно по поводу близнецов. А это могло произойти в любой момент.
Я пересказала ей вкратце (или лучше сказать – кратчайшим образом) телефонный разговор с Кэшем. Когда я процитировала его слова, Джинджер ответила возгласом, который меня насторожил:
– А-ах!
– Что означает это твое «а-ах»?
– Ничего. Правда. По мне, он мямлил так же, как и ты. Это не прямое признание, но прозвучало очень провокационно.
– Провокационно?
– Да, провокационно. С целью спровоцировать. Ты знаешь, я осваиваю эту технику – провоцировать и быть спровоцированной, так что это мне известно.
– Значит, мне лучше не думать, что он признался в любви?
– Я бы не стала, просто чтобы себя обезопасить. Кроме того, ты сама не хотела, чтобы он говорил это в такой ситуации. Получается, он как будто просто реагирует на твои слова. Очевидно, такой горячий парень может проявить большую оригинальность.
– О, у него с оригинальностью все в порядке.
– Черт тебя подери! Не дразни меня, если не собираешься принести кусочек этого леденца ко мне домой прямо сейчас.
– Это было бы затруднительно по многим причинам.
– Затруднительно? Затруднительно нарушать девственность. Но ради такого партнера я бы с ней рассталась, чтобы он мог войти. Я готова на преступление и два мелких правонарушения ради часа близости с таким.
– Только одно преступление? Думаю, тебе придется повысить ставки ради этих парней, Джинджер.
Громкий, драматический вздох.
– Ладно, три преступления и ни одного правонарушения – это мое последнее слово.
– Продано!
Мы обе хохочем, но потом Джинджер становится серьезной.
– По правде говоря, Лив, если ты его любишь, я бы сказала – рискни, но я хочу, чтобы ты была точно уверена. Он может разорвать твое сердце на тысячу мелких кусочков, если ты ему позволишь.
– Знаю.
– Но если он – тот самый, тогда стоит попробовать.
– И это я тоже знаю. И думаю, он тот самый.
– Ты должна предупредить его, что, если он тебя обидит, я воткну ему ножницы в яйца. Скажи ему, ладно? Ты ему это скажешь, потому что я не шучу. Его аппетитная задница узнает, кто такой Брюс Ли.
– Надеюсь, у тебя не будет причин превращаться в Брюса.
– Я тоже, детка. Я тоже.
– Ну, тогда…
Стук в окно пугает меня и не дает закончить мысль. Сердце подпрыгивает к самому горлу, пока я не различаю, что это всего лишь студент. Молоденький парнишка в бейсболке с эмблемой «Yankees», белой футболке и с болтающимся на одном плече рюкзаком. Он робко улыбается, поэтому я опускаю стекло, чтобы узнать, чего он хочет.
– Я могу вам…
Не успеваю закончить фразу – вонючая тряпка затыкает мне рот и нос. Я борюсь, но безуспешно. Через несколько секунд лицо, стоящее у меня перед глазами, расплывается, и мир погружается в темноту.
22
Кэш
Стою на парковке рядом с давно заброшенным складским зданием в той части Атланты, где не дай бог очутиться, когда стемнеет. Меня проинструктировали, что я должен явиться сюда один, как только заберу книги из банка. Так я и сделал.
Демонстративно уехал из дома и сходил в один известный мне банк, где есть отделение с сейфами. Что происходит в этом помещении, из других частей банка не видно, поэтому я был уверен – дело выгорит.
За конторкой при входе суетился молодой человек. Я поговорил с ним о стоимости за аренду ячейки, насколько это безопасно и о прочей ерунде в том же роде, чтобы потянуть время. За мной наверняка следили, в этом я не сомневался, так что старался, чтобы все выглядело естественно. Минут через пятнадцать я вышел, держа в руках сумку, с которой вошел. Сев в машину, засунул в нее фальшивые гроссбухи на случай, если у кого-нибудь возникнет смелая мысль ограбить меня по пути. Но этого не произошло, и я воодушевился: может быть, они действительно готовы сыграть в мою игру.
И вот я жду… того, что случится, ум прикован к пустым гроссбухам, которые лежат в машине. Настоящие – у Нэша. Он приехал на мотоцикле, остановился за трансформаторной будкой метрах в ста отсюда и следит за обстановкой.
