Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 48
Да как же раньше-то не сообразил! Будто пеленакакая глаза застелила. Ведь все сходится! Один только человек из всего списка иможет Потрошителем быть!
Вскочил. Как был, без шапки, без шинели,кинулся к шефу.
Во флигеле оказался только Маса: нет ЭрастаПетровича, и Ангелины нет – в церкви молится. Ну да, нынче ведь великий пяток,то-то и колокола так печально вызванивают к Плащанице.
Эх, незадача! И времени терять нельзя! Сегодняшниерасспросы на Божедомке были ошибкой – он наверняка обо всем догадался! Так,может, оно и к лучшему? Догадался, значит, засуетился. Проследить! Пятница наисходе, один день всего остается!
Некое соображение заставило было усомниться вправильности озарения, но на Малой Никитской имелся телефонный аппарат, он ивыручил. В Мещанской полицейской части, куда относится Божедомка, губернскийсекретарь Тюльпанов был хорошо известен, и, несмотря на неурочное время, ответна занимающий его вопрос был дан незамедлительно.
Поначалу Анисий испытал острое разочарование:31 октября – это слишком рано. Последнее достоверное лондонское убийствопроизошло 9 ноября, версия не складывалась. Но голова у Тюльпанова сегодняработала просто исключительно, всегда бы так, и заковыка разрешилась слегкостью.
Да, труп проститутки Мэри Джейн Келли былобнаружен утром 9 ноября, но Джек Потрошитель в ту пору уже переплывал Ла-Манш!Это убийство, самое мерзкое из всех, могло быть его прощальным «подарком»Лондону, совершенным непосредственно перед отправлением на континент. Потомможно будет проверить, когда он там у них отходит, ночной поезд.
А дальше все складывалось само собой. ЕслиПотрошитель покинул Лондон вечером 8 ноября, то есть по русскому стилю 27октября, то именно 31-го ему и полагалось прибыть в Москву!
Их с шефом ошибка заключалась в том, что,проверяя в полицейских паспортных отделах списки прибывших из Англии, ониограничились декабрем и ноябрем, а конец октября-то и не учли. Сбила проклятаяпутаница со стилями.
Вот и всё, сошлась версия тютелька к тютельке.
На минутку забежал домой: надеть теплое, взять«бульдог» и наскоро сжевать хлеба с сыром – по-настоящему поужинать времени небыло.
Пока жевал, слушал, как Палаша по складамчитает Соньке пасхальную историю из газеты. Дура слушала не отрываясь, сприоткрытым ртом. Много ли понимала – кто ее разберет.
«В провинциальном городе Эн, – медленно,с чувством читала Палаша, – в прошлый год накануне Светлого ХристоваВоскресения из острога убежал преступник. Выбрав время, когда все горожанеразошлись по церквам к заутрене, он забрался в квартиру одной богатой и всемиуважаемой старушки, по болезни не пошедшей к службе, с целью убить и ограбитьее».
Сонька ойкнула – ишь ты, понимает, удивилсяАнисий. А еще год назад ничего бы не поняла, заклевала бы носом да уснула.
«В то самое мгновение, когда убийца с топоромв руке хотел ринуться на нее, – драматично понизила голос чтица, –раздался первый удар пасхального колокола. Исполненная сознанием святости иторжественности минуты, старушка обратилась к преступнику с христианскимприветом: „Христос воскресе, добрый человек!“ Это обращение потрясло погибшегодо глубины души, оно озарило перед ним всю бездну его падения и произвело в немвнезапный нравственный переворот. После нескольких мгновений тяжелой внутреннейборьбы он подошел похристосоваться со старушкой и потом, разразившисьрыданиями…»
Чем закончилась история Анисий так и не узнал,потому что пора было бежать.
Минут через пять после того, как он сломяголову умчался, в дверь постучали.
– От скаженный, – вздохнулаПалаша. – Опять, поди, оружию забыл.
Открыла, увидела – нет, не он. На улице темно,лица не видать, но ростом повыше Анисия.
Тихий, приветливый голос сказал:
– Добрый вечер, милая. Вот, хочу васобрадовать.
* * *
Когда с необходимым было покончено – осмотрместа преступления завершен, тела сфотографированы и увезены, соседи опрошены,занять себя стало нечем. Тут-то и сделалось Эрасту Петровичу совсем худо.Агенты уехали, он сидел один в маленькой гостиной скромной тюльпановскойквартирки, оцепенело смотрел на кляксы крови, пятнавшей веселые цветастые обои,и все не мог унять дрожи. В голове было гулко и пусто.
Час назад Эраст Петрович вернулся домой исразу послал Масу за Тюльпановым. Маса и обнаружил побоище.
Сейчас Фандорин думал не о доброй, привязчивойПалаше и даже не о безответной Соне Тюльпановой, принявшей страшную, нибожескими, ни человеческими понятиями не оправдываемую смерть. В головесломленного горем Эраста Петровича молотком колотилась одна короткая фраза: «Непереживет, не переживет, не переживет». Нипочем не переживет бедный Тюльпановэтого потрясения. Хоть и не увидит он кошмарной картины надругательства надтелом сестры, не увидит ее удивленно раскрытых круглых глаз, но знает повадкиПотрошителя и легко вообразит себе, какова была Сонина смерть. И тогда всё,конец Ансисию Тюльпанову, потому что пережить, когда такое случается с близкимии любимыми людьми, нормальному человеку совершенно невозможно.
Эраст Петрович пребывал в непривычном, никакне свойственном ему состоянии – не представлял, что делать.
Вошел Маса. Сопя, втащил свернутый ковер,застелил страшный, пятнистый пол. Потом принялся яростно обдирать кровавыеобои. Это правильно, отрешенно подумал коллежский советник, только вряд липоможет.
Еще какое-то время спустя появилась Ангелина.Положила Эрасту Петровичу руку на плечо, сказала:
– Кто в страстную пятницу мученическуюсмерть принял, быть тому в Царстве Божьем, подле Иисуса.
– Меня это не утешает, – скучнымголосом ответил Фандорин, не поворачивая головы. – И вряд ли утешитАнисия.
Где он, Анисий? Ведь глубокая ночь уже, амальчишка и прошлую ночь глаз не сомкнул. Маса говорит – забегал без шапки,очень спешил. Ничего не передал и записки не оставил.
Неважно, чем позднее объявится, тем лучше.
Совсем пусто было в голове у Фандорина. Нидогадок, ни версий, ни планов. День напряженной работы мало что дал. Опросагентов, что вели слежку за Несвицкой, Стеничем и Бурылиным, а такжесобственные наблюдения подтвердили, что любой из троих минувшей ночью приизвестной ловкости мог отлучиться и вернуться обратно, не замеченный филерами.
Несвицкая проживает в студенческом общежитиина Трубецкой, а там четыре входа-выхода, и двери хлопают до самого рассвета.
Стенич после нервного припадка ночевал вклинике «Утоли мои печали», куда агентов не допустили. Поди-ка проверь, спал онили шатался по городу со скальпелем.
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 48
