На подходе был муж номер четыре. Еще один Уэйн. Ю. Уэйн Вулф. Финансировал ее концертное турне. Дофинансировался до ее постели и до роли гастрольного менеджера. Обирал бесстыже и бил нещадно. С тех пор сохранились газетные вырезки: Ли-Энн, какая-то встрепанная и зажатая, с Уэйном номер два. Даже огромные темные очки не вполне скрывают синяки на лице. В одну прекрасную ночь, на пути из бара домой, бухой Ю. Уэйн увидел на машине перед собой номерной знак: «911 СЧАС». В этом он усмотрел знак свыше: дескать, ты нуждаешься в срочной помощи со стороны Иисуса Христа. Хватит пить, хватит заниматься богомерзким музыкальным бизнесом, хватит грешить (жену, так и быть, можешь колотить по-прежнему). Впредь ходи путями праведными. Домой он прибыл трезвый как стеклышко и с Библией в руке буквально — завалялось миниатюрное издание в «бардачке». Библией Ли-Энн была сыта по горло. Узрев такое дивное преображение Ю. Уэйна Вулфа, она торопливо побросала свои пожитки в чемоданы и была такова. «Впрочем, я выбросила из памяти весь мордобой, — говорит она мне. — Осталось только приятное: время моих самых чудесных хитов».
И действительно, у нее было уже восемь платиновых альбомов. Пара Грэмми. И куча наград от «Ассоциации музыки кантри». Журнал «Пипл» поместил ее портрет на обложку. Корреспонденты оттуда рванули в ее родной городок — взять интервью у родных и присных Ли-Энн Стармаунтин. Однако в дом их не пустили, только мать Ли-Энн крикнула через стеклянную дверь, что она давно выкинула из памяти эту блядь непотребную и говорить о ней нечего! Единственный, с кем они основательно пообщались, был Томми Мурхэд. От бравого пройдохи-красавца не осталось и следа: размордел, волосы повылезли, зубы повыпали, простецкую клетчатую рубаху пузырит пивное брюхо. Если отбросить сентиментальные прибамбасы, его рассказ о подружке былых времен мало отличался от лаконичной рецензии бывшей тещи — «блядь непотребная». Взять интервью у Уэйна Б. не было никакой возможности: за год до того какой-то пьяный псих пристрелил его на парковке возле «Джо-Кактуса». Однако журнал не преминул поместить свадебные фотографии Ли-Энн и этого Уэйна. Равно как и свадебные фотографии с Ю. Уэйном, а также снимки только что поженившихся Ли Стармаунтина и Ли-Энн — стоят у пикапчика, обвешанного лентами, подковами и венками из белых цветов. Стоят и неловко улыбаются, как счастливые влюбленные недоросли.
— Когда мы с Ли расстались, я была словно пришибленная. Ни до, ни после я не переживала такого потрясения. Пошла в полный разнос. Запила. Трахалась с любым, кто поставит рюмочку. Не то чтобы у меня не было денег на выпивку — я могла купить океан виски. Я, черт возьми, приобрела целый бар — тот самый «Джо-Кактус», где я начинала официанточкой. Приобрела — и подарила Уэйну Б. Пусть подавится! Только бы навсегда отвязался от меня. Но мы ведь ни шиша в этой жизни задаром не делаем. За всё желательно платить — за дармовую сигарету, за халявный стаканчик, за бесплатный поцелуй… Приятно думать, что ты трахаешься бог знает с кем не просто так, а в качестве платы за выпивку. Не ради удовольствия, а по необходимости. Словом, далеко не лучший период моей жизни. Я медленно тонула. Приключение с Ю. Уэйном Вулфом было не самым надежным спасательным поясом. По-настоящему меня выплыла только роль в фильме Уилли Нельсона.
Да, тот самый фильм, где мне по сценарию предстояло целовать сосок Уилли Нельсона на крупном плане. И я целовала сосок Уилли Нельсона. Чувствовала себя последней дурой. Но Уилли был золото, а не человек. Всегда стоял за меня горой. Я ведь тогда была невыносимая. Почти каждый раз опаздывала на съемку — или пьянка, или похмелье, или в чьей-то постели застряла… Кое-как сняли мои эпизоды. Вышло, похоже, не супер, потому что больше сниматься меня никто не приглашал.
— Извините…
По одному слову я угадываю северо-лондонский акцент. У нашего столика стоит немытый-нечесаный паренек в замызганных джинсах. Однако малый смотрит на Ли-Энн без особой робости.
— Привет, я Ли-Энн, — говорит певица, потому что паренек молчит.
— Знаю. Я просто хотел сказать, что я ваш большой поклонник и всё такое.
— А, спасибо. И какой из моих альбомов нравится тебе больше всего?
Паренек вдруг смущается и отвечает осторожно, словно боится ошибиться:
— Ну… «Двое — это целый мир». Тот альбом, который вы записали вместе с вашим… — Он осекается перед «мужем» и неуклюже произносит: — Большим Уилли Бином.
— Это и мой любимейший альбом! — Ли-Энн вся сияет. — Огромное спасибо за доброе слово. Как тебя зовут? Грэм?.. А, Грэхем! Спасибо, Грэхем. Было приятно с тобой познакомиться.
Паренек протягивает ей подложку под пивную кружку и бормочет что-то нечленораздельное. Ли-Энн правильно угадывает, достает ручку и ставит подпись на картонном кружке.
Когда мы снова одни, она продолжает рассказ:
— Именно Уилли Нельсон познакомил меня с Уилли Бином. Большой Уилли возник в моей жизни в правильный момент. В знаменитости он выбивался потом и кровью, был певец кантри традиционной школы, имел проблемы с алкоголем и наркотиками. К моменту нашего знакомства уже завязал. И помог мне стать почти трезвенницей.
В новом браке мне поначалу было как-то неуютно. Прежде звездой всегда была я. Хотя тут полно минусов — мужчина в большей или меньшей степени комплексует, и это чувство постепенно губит отношения. Рано или поздно начинаются упреки в излишней заносчивости — и пошло-поехало… Но Большой Уилли сам был звездой. Мы были на равных. Поэтому иногда я уходила в тень, иногда он. Иногда народ бросался за автографами к нему, иногда ко мне. На его концертах я скромненько сидела в последнем ряду. А на моих концертах он скромненько сидел в последнем ряду. Время от времени зрители обнаруживали в зале меня или его — и почти выталкивали того из нас, кто был в зале, на сцену — петь дуэтом. Это случалось так часто, что мы в конце концов решили дать несколько совместных концертов и имели большой успех.
Чудесный был человек. Козерог. А все козероги — романтики. Большой Уилли ни разу и пальцем меня не тронул. Хоть иногда я заслуживала хорошего тычка. Он вообще ни на кого голос не повышал — по крайней мере в тот период, что мы были с ним вместе. Кажется, я единственная умудрялась заводить его на крик. О женщинах он говорил: «Самое чудесное, что есть на земле. Господь за тем их и придумал, чтобы у мужчин было постоянное занятие — гадать, что на уме у этих существ. И это гадание отвлекает мужчин от всяких опасных глупостей». Резюмируя наш брак, я могу сказать: у Большого Уилли было три недостатка. Он верил в Бога. Верил в меня. И боялся как огня опасных глупостей. Думаю, на пути в звезды, когда он не был еще таким осторожным и осмотрительным, он бы мне куда больше подошел…
Нас опять прерывают. К столику подходит другой парень, тоже лет семнадцати. Но какой контраст! Это не робко-наглый оборвыш, а уверенный в себе холеный стройный красавчик с обалденной копной иссиня-черных волос. Весь в коже. Поскрипывая, он наклоняется к Ли-Энн и целует ее в губы.
— Тебе что-нибудь принести? — спрашивает парень с растяжкой на всех гласных. Густой акцент американского юга. Все в пабе пялятся на его диковинную прическу. Одна я таращусь на его пах. Потому что его возбужденный и рвущийся из штанов член не просто на уровне моих глаз, но и в шести дюймах от них.
