Мальчик тоже был неразговорчив, но трудился наравне с Сёдзо. Заготовив ветку нужной длины, Сёдзо приладил к ней изогнутый резак и с его помощью рассекал сплетённые стебли лиан, нейлоновую леску и тонкие лозы, а мальчик бесстрашно принимал у него из рук тела мёртвых птиц, распрямлял их сведённые судорогой шеи и лапы, приводил в порядок заломленные крылья и закрывал им глаза.
Временами подобраться к птицам было очень трудно. Тогда Сёдзо залезал на растущее поблизости толстое дерево и, просунув резак сбоку, отсекал мешающие ему ветки. Девушка неподвижно стояла на месте, обхватив себя руками за плечи.
— Ты бы отошла куда-нибудь в тенёк и спокойно посидела, — сказал ей Сёдзо, но та лишь покачала головой в ответ.
В поисках мёртвых птиц Сёдзо с мальчиком поднимались всё выше по откосу насыпи. Внизу они уже сняли с деревьев семь цапель и трёх чаек, здесь их ожидало ещё четыре птичьих трупа. Так они добрались до самого верха.
Перед ними простирались искрящиеся на солнце воды залива, а на противоположном берегу сияли светлые громады токийских небоскрёбов. Отсюда было хорошо видно застроенный складами причал в Сибауре, за ним возвышалась Токийская башня, а по правую руку от неё теснились высотные здания центральной части города с Международным торговым центром посередине. «До чего же красиво!» — подумал Сёдзо. Даже стены, чья фактура при ближайшем рассмотрении оказалась бы шероховатой, сверкали, словно начищенное до блеска серебро.
— Величественное зрелище! — невольно воскликнул Сёдзо, обращаясь к стоявшему рядом с ним мальчику. — Некоторые из этих зданий построены компанией, в которой я работаю. Мы и сейчас строим много новых объектов.
Какое-то время мальчик молчал, потом медленно произнёс:
— Интересно, как выглядели эти здания в глазах умерших птиц?
Не найдясь, что ему ответить, Сёдзо потупил взгляд. Его ладони были облеплены потемневшим от грязи птичьим пухом.
— А как они выглядят в твоих глазах?
— Как груда серых бетонных глыб с какими-то сине-чёрными разводами.
— Неужели это правда?
— Верхние углы у них осыпаются, а с неба капает жёлтый кислотный дождь, — пробормотал мальчик, словно в забытьи.
«Что ж, — подумал Сёдзо, — этот ребёнок видит их глазами своего времени. А я — уже из прошлого».
Он снова окинул взглядом панораму города. Солнце скрылось за облаком, но высотные здания сияли по-прежнему, как ни в чём не бывало. Те самые здания, которые поднялись на месте пожарищ.
Ему вспомнились груды мусора, сбрасываемого в воду с внешней стороны центрального волнолома. Когда-то громады новых зданий вырастали, высасывая все соки из окружающих земель, а теперь они превратились в грандиозные циркуляционные устройства, перерабатывающие человеческие грёзы в мусор и создающие из него новые земли. Если лес, произрастающий на этом заброшенном острове, всего лишь фантом, готовый в любую минуту исчезнуть, то и эти сверкающие небоскрёбы — не что иное, как прекрасные миражи. А когда силы старой природы и теперешнего города окончательно истощатся, тогда на пустынной искусственной земле вырастет совершенно новый город, похожий на лес, и в этом неорганическом лесу будут жить и свободно дышать ожившие манекены…
Сёдзо с мальчиком молча спустились с насыпи. Девушка стояла, не сводя глаз с уложенных в ряд птичьих трупов. «Интересно, почему женщинам так к лицу находиться возле умерших?» — подумал Сёдзо и начал выкапывать четырнадцать маленьких могил, в которые мальчик одну за другой опускал мёртвых птиц. Рядом с каждой из них девушка укладывала — и когда только она умудрилась их собрать? — голубоватые мёртвые яйца.
Сёдзо уже приготовился засыпать могилы землёй, но его поразила неправдоподобная белизна птичьего оперения. Казалось, какие-то лучи, ещё более чистые и прозрачные, чем солнечный свет, озаряли лежавшие на дне маленьких ям жалкие фигурки с переломанными лапами и крыльями. Вокруг них стояло сияние, подобное тому, какое он видел, глядя на непарную детскую туфельку в мусорной куче. И в этом сиянии перед ним, словно наяву, представали образы птиц, вольно парящих в небе, стремительно опускающихся на воду, спокойно высиживающих птенцов.
Погребая эти живые образы в земле, Сёдзо повторял про себя: силы, безостановочно производящие мусор и падаль, а затем разлагающие их на мельчайшие частицы вещества, в конечном счёте рождают новую жизнь. Мусор придаёт силу и блеск бытию вещей, манекены — мечтам людей…
Сёдзо, девушка и мальчик стояли поодаль друг от друга, склонив головы перед длинной чередой свежих земляных холмиков. Сёдзо по-прежнему мерещились взмахи птичьих крыльев, и он с удивлением ощущал у себя в сердце не безысходную тоску, а тихую, светлую радость.
— Пора возвращаться, — наконец сказала девушка.
— Надо проверить, всех ли мы похоронили.
— Пора возвращаться, — снова повторила девушка.
— Мне кажется, там, на вершине насыпи, тоже были мёртвые птицы. Если мы оставим хотя бы одну, это будет вдвойне жестоко, — сказал Сёдзо и стал быстро подниматься вверх по откосу. — Я только посмотрю, — бросил он на ходу, оглянувшись на своих спутников. Девушка протянула к нему руки и что-то сказала, но он её не слышал.
Взобравшись на вершину насыпи, Сёдзо окинул взглядом деревья внизу — никаких белых пятен в их кронах не было заметно. Тогда он поднял голову и посмотрел на стоящее около него большое высокое дерево. Там виднелось несколько гнёзд, свитых из мелких прутиков, а рядом, на высоте метров пяти от земли, от ствола отделялся толстый сук, и на нём, ближе к середине, висело тело мёртвой птицы.
Кора дерева была грубой, узловатой, — забраться на него, судя по всему, не составляло особого труда, тем более что ствол оплетали толстые стебли лиан.
— Здесь тоже есть! Только одна! Сейчас я её сниму! — крикнул Сёдзо вниз. Разувшись и сняв носки, он взялся руками за ствол. Дерево было довольно старым, с дуплами. Упираясь в них ступнями и хватаясь за стебли лиан, он карабкался вверх. Никакого ощущения опасности у него не было.
Наконец он добрался до сука, и, взгромоздившись на него верхом, стал понемногу продвигаться к его середине. Птица была уже совсем близко. Подавшись корпусом вперёд, он протянул к ней руку, но в этот миг откуда ни возьмись прилетела цапля. Пронзительно крича и простирая крылья, она устремлялась прямо на него. Видимо, это была птица-мать, решившая, что Сёдзо покушается на её гнездо. Цапля была не настолько велика, чтобы представлять для него реальную угрозу, но, инстинктивно отпрянув назад, Сёдзо потерял равновесие. В панике он ухватился за ветку, но вместо неё в руках у него оказался стебель лианы.
Перевернувшись вверх тормашками, он машинально попытался зажать ветку между ногами и в результате угодил ступнями в петлю, образованную гибкими лиановыми отростками. Под тяжестью его тела толстый стебель распрямился, а отростки лианы крепко стянули его щиколотки. Всё это произошло так быстро, что он и вскрикнуть не успел.
