— А! А-а-а-а-а-а-а!!!!
Иван Алексеевич вскочил, мокрый от пота, тяжело дыша и не понимая — что же, всё это было страшным, ужасным сном, и только? И где он? А-а…
Мозг стал возвращаться в реальность после сна — была комната, и он был один, а впереди то, что привиделось в дурном сновидении. Данилов торкнулся лбом в стену и заныл от бессильной злобы на себя — во всём происходящем виноват был только он один. Разве он не знал, что Савватей «порол» других девок? Знал. Просто Савва ему был нужен для грязных дел, и он закрывал глаза на его шашни. Так зачем он всё это затеял, объявил, словно удельный князь, глупое наказание? Кто придумал ехать сюда, чтобы предать людей ужасной казни? Он пожелал. Его никто не заставлял и никто не настаивал, он сам так решил. Что с организацией теперь будет? А с дочерью?.. Что будет теперь?..
— Шамиль, ты чему радуешься? — Голос Махида вывел Шамиля из созерцательного настроения. — Положение хуже некуда, а он улыбается!
Добрый настрой, возникший в душе, тут же погас. Он зло рявкнул:
— Ты что свой рот раззявил без разрешения? Сейчас тебя удавить?
Махид осёкся, думал секунд двадцать, потом, примирительно глядя в пол, проворчал:
— Просто положение у нас ужаснейшее.
— Да? — Шамиль ощерился, словно зубастый хищник. Волк не волк, но оборотень — это точно.
— Разве нет? — продолжил Махид.
Это в лесах Северного Кавказа, стоило оскалить желтые грязные зубы и дохнуть смрадом, и твои слова становились законом для таких вот сопляков домашних, бежавших в горные отряды в поисках романтики и подвигов. Но здесь романтика приключений ушла, и каждое слово, сказанное вот этим «романтикам», должно было быть выверенным и однозначным, без двойных толкований.
После этой мысли, пролетевшей в мозгу за долю секунды, Шамиль, про себя же, рассмеялся.
— Разве нет… Ты что такой с…н? — Никакой злости на струсившего Махида у Шамиля не было — он ещё молодой и хлипкий, такие всегда предавали. Их оправдывала только молодость. — Иди лижи задницы неграм!
— Шамиль!
— Я Шамиль! Я! — Шамиль начал выходить из себя. — Дальше что?
— Просто ты утром радовался непонятно чему! — Махид тоже перешёл на повышенный тон, и парни, спавшие на полу, проснулись, удивлённо озираясь и приходя в себя после сна.
Шамиль почувствовал поддержку в их взглядах. Мысли о возможном заговоре среди «молодёжи» исчезли — это лишь Махид начал дурить, попав в переделку. Такой бунт он подавит играючи, придерживаясь основного закона зла: «Доброта — наше самое сильное оружие!»
Шамиль расслабился, пояснил непонятливому, не желая переходить на тон поучений, который молодые воспринимали в штыки:
— Я услышал крики и стоны Данилова — он ещё жив.
— И что? — Махид походил на учителя, застигшего врасплох нерадивого ученика.
Это было уже чересчур!
— Ничего! — Шамиль перешёл на крик.
Молодость молодостью, но он всегда считал Махида умным парнем. А сейчас он был туп. Или страх убил в нём все прежние задатки, или он и был таким идиотом, просто не представлялось возможности проверить его на вшивость. Шамиль взял себя в руки и объяснил спокойно:
— Это значит, мы получим наши деньги. Большие деньги! Вот что это значит!
— А-а. Теперь ясно.
— Раз ясно, ложись и спи дальше, копи силы. Нам всем скоро понадобится много сил.
— Думаешь, как нам выбраться?
— Будем выбираться при первом же удобном случае, а он представится очень скоро, я в этом уверен.
— Интересно, что они сделали с Арсаном и его парнями…
— Я уверен, что все они живы.
— Как можно быть уверенным в том, что не можешь знать наверняка, — снова сдерзил Махид, растянувшись на полу и подложив под голову кулак.
Шамиль хотел ответить резко, но, видя, что его люди уже не спят, а внимательно слушают их утреннюю беседу, усмехнулся:
— У меня сильное внутреннее чутьё. Оно не раз спасало меня и всех вас там, в горах.
— Тут чутьё подвело.
— Наш плен — это идиотизм. Сика решил, что так легко сможет раскрутить нас на деньги… Плохо же он учился в России.
— На деньги раскручивать будут Данилова.
— Его деньги — это наши деньги. Мы здесь оказались именно из-за того, что хотели отнять деньги у Данилова.
— Бедный Данилов, — подал голос из угла ухмыляющийся Доку. — Все хотят у него отнять деньги.
Шамиля ободрила поддержка Доку. Да и Ваха улыбался благожелательно. А Махид — слишком молодой слюнтяй, теряющий выдержку из-за любого пустяка.
— Пока ещё он не бедный, — возразил Шамиль. — Вот выберемся из этой комнатки, прихватим с собой Данилова, тогда он станет бедным. Очень бедным. А с Арсаном я поговорю, и очень строго, — потерял бдительность, расслабился… и нас этим подставил.
По ту сторону двери началось какое-то движение, лязгнул засов. Все в комнате напряглись, поднялись на ноги. Что последует дальше?
Дверь открылась нараспашку. В проёме, расставив ноги в стороны, стоял негр в камуфляжных штанах и такой же футболке, лицо его выражало злость, но свирепость его была наигранная. Он указал на проём и мотнул головой:
— Ком! Ком!
Шамиль оглянулся на своих встревоженных людей и первым шагнул к двери. Негр посторонился и тут же грубо толкнул его сквозь проём в коридор. Там стояло с десяток таких же боевиков с американскими автоматическими винтовками М-16, но почему-то винтовки были с отстёгнутыми магазинами. Шамиля толкали вдоль по коридору, то и дело отвешивая удары металлическими прикладами, — его гнали к выходу из отеля, на улицу.
«Неужели убьют?» — мелькнула обжигающая ледяным страхом мысль.
У самых дверей отеля его толкнули так сильно, что он не удержался на ногах и полетел вниз, упираясь руками в твёрдую пыльную землю, чтобы не разбить лицо, и ободрал ладони до крови.
И тут же его пнули в зад, а когда он попытался подняться и его парни хотели ему помочь, он получил несколько пинков в живот. Было настолько больно, что казалось, будто сердце сейчас остановится и лопнет.
Шамиля подтянули на руках, и он жадно глотнул воздуха, и тут же новый удар в спину прикладом погнал его дальше — всех гнали к высохшему руслу реки, словно огороженному высокими чёрными кустами без листьев…
Сика внимательно следил за происходящим на улице, оттягивая толстым пальцем пластиковую створку жалюзи на окне, — его люди, уверенно работая прикладами винтовок, погнали пленников прочь. Он отпустил планку, и она с треском вернулась на место. Не беда, что у архаров винтовки без патронов, а из реального оружия были только армейские ножи, — этим головорезам ничего не стоило поднять бунт в любую минуту, и Сика старался обезопасить себя тем, что боевые патроны имели лишь самые приближённые люди, а остальным они выдавались непосредственно перед важным делом. А запуганных туристов его злодеи удержат в повиновении своей природной свирепостью.
