Это длилось недолго. Неожиданно изображение изменилось, а потом стекла разгорелись ядовитой желтизной. В глаза Даниелю ударил сноп яркого света. Он попытался зажмуриться, но не смог, тряхнул головой, поднес руку к лицу, чтобы сорвать очки. Его остановил голос:
– Прекрати, если снимешь, можешь повредить зрение.
– А если не сниму, все равно тут же ослепну.
– Не бойся. Это устройство сертифицировано.
Потом началось прослушивание, он почувствовал, что весь взмок, а пальцы рук начинают двигаться совершенно самопроизвольно и неконтролируемо. Неожиданно он перестал что-либо видеть и в тот же момент услышал громкий гул, зародившийся где-то в глубинах черепа. Он не смог поднять ноги, не знал, где верх, где низ, перед глазами стояла непроглядная тьма. Если б не звук и боль, он чувствовал бы себя почти так же, как на тренажерных комплексах, когда отрабатывал бой в условиях нулевой гравитации с нервной системой, переключенной на управление скафандром. И тогда с невероятной силой нахлынули картины. Сценки, события, факты из близкого и далекого прошлого, перемешанные хронологически, разбросанные, существенные или совершенно банальные.
Некоторые воспоминания казались краткими цветными голографическими проекциями. Другие были всего лишь застывшими кадрами, на которых сливались краски и извивались контуры. Появлялись какие-то отражения разговоров, следы ароматов, мимолетные ощущения сытости, сексуального удовлетворения, боли, боевого психоза, ненависти. Даниель не распоряжался ощущениями, толпящимися в его мозгу. Не мог четко сформулировать ни одной мысли. Он просто наблюдал.
Увидел своих родителей. По улице шел отец, высокий мужчина со смуглым лицом и черными глазами. Он двигался резво, но немного странно ставил ноги – результат умощняющих операций, которым вынужден был подвергнуться после прибытия с Танто на Гладиус. Отец улыбнулся, когда ему навстречу вышла мать, элегантная, аккуратная женщина с черными волосами и решительным лицом. Всякий раз, как только могла, она обязательно выходила встречать возвращающегося из рейса отца, а он всегда привозил ей один и тот же подарок: камушек из мира, на котором побывал. Даниель обожал наблюдать за такими встречами родителей.
Картина оборвалась.
За спиной Даниеля пылал огонь, а у ног лежало мертвое тело юной семнадцатилетней девушки. У неё были широко раскрыты глаза и застывший в крике рот. Стиснутые кулаки. Грудь девушки пересекала рваная рана, след очереди разрывных пуль. Даниель убил её минутой раньше. Сейчас жар бил в его тело с такой силой, что боевой скафандр сигналил о превышении возможных норм безопасности. Это была Горборай, колония на Квайкене. Спятившие приверженцы какого-то парксанского божества решили принести в жертву одного из жителей базы, насчитывавшей почти тысячу обитателей. Заблокировали шлюзы, уничтожили систему связи и приступили к ритуальному убийству людей. Когда в Горборае высадился взвод танаторов, сектанты укрылись в комплексе, поддерживающем равновесие биоценоза станции. Уничтожение этой системы означало гибель колонии. Затем преступники пробились в охваченный паникой город, попытались смешаться с толпой и сбежать на эвакуационных паромах из оказавшейся на грани гибели базы. Когда десантники разминировали модуль биоценоза, танаторы двинулись на город, чтобы вылущить из толпы и ликвидировать сектантов. Там Даниель и застрелил красивую девушку, которая, как показывали видеокамеры, несколько часов назад перерезала горло жителям Горборая.
Изображение исчезло.
Даниель медленно передвигался в пустоте. В руках он держал миномет, то и дело выплевывающий смертоносные снаряды. При каждом выстреле тело Даниеля увеличивало скорость – компенсирующие отдачу системы не действовали. Как и большинство других систем скафандра! Перед ним было огромное рваное тело планетоида Геката-102. На его сером фоне перемещались три тени. Здесь были враги. Немного раньше танаторы захватили пиратский корабль, но отчаявшаяся команда взорвала находившиеся на нем взрывчатые материалы. Между разлетающимися во все стороны останками корабля барахталось лишь несколько человек – пиратов и танаторов. Не у всех были исправные системы управления скафандрами, некоторые были ранены, другие безоружны. Абсолютность трех законов Ньютоновой механики проявилась во всей своей красе, и теперь Даниель наблюдал за своими беспомощными товарищами в неисправных скафандрах, все больше отдаляющимися от места катастрофы. Шансы на то, что спасательная экспедиция сможет отыскать их в планетоидном Поясе Фламберга до того, как у них иссякнут запасы кислорода, были невелики. Те же, у кого не были повреждены двигатели скафандров и сохранилось оружие, плясали в пустоте поразительный танец смерти, стреляя, отскакивая, обманывая снаряды врага фантомами. Весь бой проходил достаточно близко от огромного планетоида Геката-102, так что в конце концов его притяжение дало о себе знать. Борющиеся люди входили на орбиту планетки, становились её спутниками. Притяжение Гекаты приводило к тому, что их движение все больше ускорялось и они падали к центру каменного мира. Даниель понял, что если такое положение затянется, то в конце концов он разобьется о поверхность Гекаты. Поэтому, используя остатки топлива корректирующих двигателей, он старался расположиться по отношению к вратам так, чтобы оказаться между ними и планетоидом. Теперь отдача после каждого выстрела отталкивала его от Гекаты, позволяя удержаться на орбите. Залпы пиратов только сталкивали их вниз, к поверхности планетоида. Наконец разница скоростей и, что за этим следует, орбитальная высота настолько изменились, что тела налетчиков значительно опередили Даниеля, а потом скрылись из виду за шаром планетоида. Он снова увидел их, когда после очередной серии оборотов они оказались с ним на параллельных курсах. Спасательная группа, отыскавшая Даниеля через несколько часов, натолкнулась также на останки тел пиратов, разбившихся о каменную поверхность планетки.
Изображение пропало.
Девушка с глазами, прикрытыми сеточкой серебристых нитей, улыбнулась Даниелю и подала чашечку с напитком. На мгновение их пальцы соприкоснулись. На миг в серебристых глазах Дины засветилась голубизна. Тогда Даниель не обратил на это внимание, просто не заметил. Но теперь он мог все извлеченное искусственно из памяти обозреть ещё раз как бы изнутри. Голубизна. Наверняка.
Изображение исчезло.
Он ехал в пассажирской капсуле. Перед ним вырос комплекс Оготаи. Капсула опустилась, и начались предусмотренные инструкцией контрольные операции. Это происходило тогда, когда начался «Ураган».
Изображение погасло.
На опушку леса вышел олененок. Рожки превратились в яркие цветы.
Даниель не знал, сколько времени это продолжалось, он не владел своими мыслями: изображение и звуки всплывали на поверхность памяти, чтобы тут же исчезнуть вновь, прикрытые очередными воспоминаниями.
Неожиданно все исчезло, залитое ярким желтым светом, палящим глаза, словно огонь стоящей перед самым лицом лампы. Даниель все ещё пребывал в ошеломлении, вернулась головная боль, появилось онемение конечностей, усталость, сонливость.
– Конец, – услышал он голос, идущий как бы из-за стены. – Это все.
