Она отдала должное его сообразительности: Роулок выбирал тихие улицы с особняками, где не было большого движения, и вскоре они выехали за город.
День был жаркий, но дул легкий, освежающий ветерок. Петрина предоставила лошадям самим выбрать аллюр и почувствовала, как ветерок заигрывает с колечками волос на ее раскрасневшихся щеках.
— Как восхитительно! — сказала она лорду Роулоку. — Интересно, намного нас опередила миледи?
— Надеюсь, она не так хорошо знает дорогу к северу от Лондона, как я. И вообще можно считать, что мне повезло, когда по жребию выпал именно этот путь.
— Так вы бросили жребий, по какой дороге ехать?
Он кивнул:
— С самого начала все было устроено по принципу справедливости. Я даже согласился на небольшой гандикап: стартовать в парке, что давало миледи некоторое преимущество в расстоянии.
Петрина посерьезнела.
— Но ведь это означает, что она может оказаться намного впереди!
— Возможно, но мне кажется, что вам не стоит беспокоиться.
— Я и не беспокоюсь, — ответила Петрина. — И мне нравятся наши лошади.
— Хотел бы я, чтобы они были мои, — сказал он печально, — на самом деле их мне одолжил мой друг.
Петрина внезапно заподозрила, что этим другом является герцог Рэнлэг, но ей не хотелось задавать много вопросов.
Не было у нее и желания сообщать лорду Роулоку, что она была в Воксхолл-Гарденс, где случайно подслушала его разговор с герцогом.
Прошел час... Они все ехали, и Петрина стала с беспокойством вглядываться в даль, ожидая увидеть силуэт леди Лоули.
Хотя мимо промчалось немало легких беговых колясок — всеми правили мужчины. Миледи не было и в помине.
Еще через час Петрина поняла, что они уже недалеко от цели, и спросила у Роулока:
— Предположим, что, приехав в «Плюмаж», мы застанем там леди Лоули. Вы много денег потеряете?
— Больше, чем мне по средствам.
— Как неприятно! — пробормотала Петрина.
— Но никто не правит лучше вас, — сказал лорд Роулок. — и не могу выразить, как я вам благодарен за помощь и понимание.
— Вы это выразите, когда мы выиграем, — сказала Петрина, — но я не могу отделаться от мысли, что леди Лоули нас опередила.
— Но с той же вероятностью она может и отставать, — ответил с улыбкой лорд Роулок.
— Да, шансы наши пятьдесят на пятьдесят.
Ей очень хотелось помочь ему выиграть, и она все время подстегивала лошадей, и следующие полчаса они мчались так быстро, что у нее захватывало дух. Никогда еще ей не приходилось править лошадьми на такой скорости!..
«Сам граф не смог бы ехать быстрее на паре лошадей», — подумала она.
Воспоминание о графе заставило ее сердце болезненно сжаться.
Она старалась не думать о том, как он в ярости на нее кричал, как потемнели от гнева его глаза, какие слова он ей сказал. Петрина досадовала на себя, что так и не смогла объяснить ему причину своих поступков. Однако у нее было такое чувство, что он все равно не стал бы ее слушать.
— У вас обеспокоенный вид, — заметил лорд Роулок. — Позвольте мне сказать вам, Петрина, что даже если я проиграю, уже одно то, что я могу наслаждаться вашим обществом, окупит проигрыш до последнего пенни.
— Граф был бы очень недоволен, знай, где я сейчас нахожусь, — заметила Петрина.
— А он никогда об этом не узнает, так что о нем не беспокойтесь.
Но Петрина помнила, что ей надо успеть вернуться в Лондон до приезда графа, а они были в пути уже два с половиной часа.
— Сколько нам еще осталось ехать? — спросила она, тревожась.
— Чуть больше двух миль, — ответил Роулок, и Петрина почувствовала облегчение.
Наконец они подъехали к гостинице «Плюмаж», которая располагалась в чудесном старинном здании, в полумиле от главной проезжей дороги. При гостинице был большой двор, и, въехав туда на коляске, Петрина убедилась, что он пуст. Сердце ее забилось от радости.
— Мы первые! — воскликнула она.
— Да, кажется, — согласился лорд Роулок.
Он вышел из коляски и, когда слуга подбежал к лошадям, чтобы распрячь их, спросил:
— А коляска, которой правила леди, прибыла?
— Нет, сэр.
— Так, значит, наша взяла! — закричала Петрина. — Наша взяла! О, я так за вас рада, так счастлива!
— А я не могу выразить, как я вам благодарен! — Он взял руку Петрины и поцеловал.
Отдав приказание слуге отвести лошадей в стойла, как следует вычистить их и напоить, Роулок помог Петрине выбраться из коляски, и они направились к гостинице. Войдя в небольшой холл с низкими потолками, пересеченными массивными балками из корабельных мачт, они увидели хозяина, который поспешил к ним навстречу, кланяясь, готовый к услугам. Похоже, их появление произвело на него большое впечатление.
Горничная в чепчике провела Петрину наверх, в ее комнату, где стояла большая четырехугольная с высоким изголовьем кровать; полукруглое окно выходило в сад.
«Постояльцы гостиницы «Плюмаж», — подумала Петрина, — окружены всеми удобствами». Она сняла капор, вымыла руки, причесала гладко волосы и сошла вниз. Лорд Роулок ждал ее в маленькой гостиной. Он уже успел откупорить бутылку шампанского, объясняя, что должны же они отпраздновать победу!
— Но мы не будем ждать леди Лоули, — предупредил он и, вручив Петрине, бокал с шампанским, поднял свой и сказал: — За здоровье самого искусного возничего и самой прекрасной дамы, моя любовь к которой безгранична!
Петрина покраснела и отвернулась.
— Вы не должны разговаривать со мной в таком тоне и о таких вещах. Вы же знаете, как рассердится граф.
— Но графа, по счастью, с нами нет, — ответил лорд Роулок. — И сейчас я чувствую себя самым счастливым и самым удачливым человеком на свете!
— Я так рада, что выиграла для вас этот заезд, — сказала Петрина. — Боюсь, однако, что леди Лоули это будет очень неприятно.
— О, она будет просто в ярости! — согласился лорд, и они засмеялись.
Он приказал подать еду. Петрина считала, что они должны дождаться своих противников, но она была так голодна, что Роулок с легкостью уговорил ее съесть несколько ломтиков холодной индейки и только что испеченного, прямо из духовки пирога.
— Вам нужно отдохнуть, — сказал он, когда они поели. — Полагаю, вы захотите править и на обратном пути, а это довольно утомительно!
«Верно», — подумала Петрина и позволила усадить себя в большое удобное кресло и подставить под ноги скамеечку. Откинувшись на подушки, она поняла, что смертельно устала и не прочь вздремнуть.
Возможно, подействовало шампанское, а может быть, это было следствием напряженной езды, да и про огорчения, вызванные разговором с графом, нельзя забыть.
