Книга Оружейник. Книга 1. Тест на выживание - Олег Шовкуненко

– У нас около часа. – Леший в упор глядел на Крайчека. – Потом эти махины сделают с вами то, что они сделали с Красногорском.

– Неужели пробьют стены? – в ужасе пролепетала стоявшая рядом с Томасом Нина.

– Пробьют, – с горькой уверенностью вынес вердикт Загребельный.

– Три метра толщиной, кирпич и бетон, – напомнил архитектор Хлебников. – Разрушить такое…

– Я видел, как эти твари снесли железобетонный мост, под которым проходили, – Леший в пух и прах развеял оптимизм Хлебникова.

– Так какой у нас выход? – Крайчек ждал совета от подполковника.

– Уходить, – не задумываясь, ответил Леший. – Собрать всех людей в единый кулак и пробиваться на юго-восток. Сперва к Подольску, а затем, возможно, и к Серпухову.

Тут в разговор вмешался крепкий поджарый мужчина, который, насколько я помнил, вместе с Нестеровым занимался подготовкой разведчиков и охотников:

– Со всех стен докладывают, что замечено значительное оживление вокруг периметра. Кентавры пока не нападают, но они то и дело появляются в зоне видимости дозорных.

– Похоже, они крепко за нас взялись, – присвистнул я. – Вот, блин, цирк-зоопарк какой получается!

– Все, некогда болтать! – Томас стряхнул с себя оцепенение. – Согласен с предложением о немедленной эвакуации. Другие мнения есть?

Окружавшие его люди угрюмо промолчали.

– Значит, решение принимается. – Крайчек повысил голос: – Срочно собирайте людей у Южных ворот. Через полчаса выступаем.

К Южным воротам обитатели лагеря стекались со всех сторон. Неустанный, вибрирующий в нервах вой сирены все подгонял и подгонял их. Хотя казалось, куда уж больше. Люди и так неслись со всех ног, спотыкались, падали, теряли на ходу те немногие пожитки, что удалось прихватить с собой. Слышались призывные крики затертых в толпе, потерявшихся в суматохе, плач детей, причитание женщин, громкие команды командиров, пытающихся превратить перепуганную толпу в жалкое подобие организованной колонны. По бокам ее выстраивались мужчины. Они не имели личных вещей. Только оружие, массу оружия, все оружие, которое имелось в одинцовском арсенале. Мужчин оказалось значительно меньше, чем хотелось. Человек двести пятьдесят. Правда, еще не прибыли все охранники со стен, и это вселяло надежду, что общее количество боеспособного личного состава перевалит за три сотни.

«Батальон получается», – подумал я, взвешивая шансы на удачный прорыв. С одной стороны, батальон – это не так уж и мало. Пожалуй, я еще ни разу не слышал, чтобы столь многочисленный и хорошо вооруженный отряд испытывал серьезные затруднения при передвижении по пустоши. Но, правда, и противник уже совсем не тот, что раньше. Кентавры стали действовать организованней, рассудительней и хитрей, да и наплыв их сегодня в районе Одинцова казался невероятным. Паломничество прямо какое-то. Можно подумать, что колония Крайчека вдруг стала кентаврам костью поперек горла, и они заявились сюда с бешеным желанием искоренить это, так сказать, неудобство.

– Командир, их там с полсотни, и постоянно прибывают! – Мои мысли прервал крик наблюдателя, дежурившего на временной стене, которая перегораживала проем в так и не достроенных Южных воротах.

– Это плохо, – прошипел стоявший рядом со мной Томас Крайчек. Сказал это он, ни к кому конкретно не обращаясь, сказал сам для себя.

– Надо выходить. Тянуть больше нельзя, – озвучил я свое мнение.

– Да, конечно, – Томас кивнул и тут же повернулся к минерам, которые прилаживали заряд к основанию тонкого, по сравнению с основными капитальными стенами, заграждения: – Живее, парни, живее!

– Все готово.

Инженер Ковалев вместе с двумя своими помощниками оставил прикрепленные к кладке аммоналовые шашки и, разматывая тонкий провод, стал приближаться к моему БТР, который стоял в голове готовящейся к прорыву колонны.

– Смотрите мне, – предупредил я, – чтоб машина прошла в пролом!

– Пройдет, – заверил Ковалев. – Даже еще по метру с каждой стороны останется. Взрыв будет направленный, так что большая часть кирпича вылетит наружу. Завал, конечно, образуется, но, надеюсь, небольшой. БТР его преодолеет.

– Тогда заводись, полковник, – Крайчек протянул мне руку. – Через пару минут выходим. И как говорят русские: ни пуха ни пера.

– К черту, – я стиснул худую жилистую ладонь Томаса и полез на броню.

Пока поднимался, бросил несколько оценивающих взглядов на укрепленные прямо на крыше БТР пулеметы. За неимением времени, а главное – более конструктивной идеи, станки двух «Утесов» просто примотали проволокой и веревками ко всему, что хотя бы на сантиметр выступало из брони. Крышки и щитки, поручни и рукоятки… в дело пошло все, что хоть как-то могло удержать бешено скачущие при стрельбе пулеметы.

Учитывая габариты «Утесов», расположить их смогли лишь поперек кузова, в результате чего «восьмидесятка» стала похожа на какой-то древний фрегат, основная огневая мощь которого сосредотачивалась по бортам. Правда, глядя на новорожденного монстра, в моей голове не возникало особых иллюзий. Пулеметчики создали машину не для убийства, а скорее для самоубийства.

Во-первых, по причине все тех же габаритов пулеметы расположились валетом. То есть дуло одного «Утеса» маячило в каком-то метре от казенника второго НСВ. И лично я не мог дать гарантии, что в суматохе… нет, какой там, в истерии боя коллеги-пулеметчики не угостят друг друга двенадцатимиллиметровой свинцовой пилюлей или не поджарят полуметровым огненным факелом, бьющим из ствола.

Вторая опасность заключалась в том, что оба пулеметных расчета располагались на броне совершенно открыто. Каждый из бойцов рисковал слететь под колеса при неожиданном ударе или рывке бронированной машины. И это я еще не вспоминал о возникшей совершенно недавно привычке кентавров швырять в меня всякие увесистые предметы.

Я постарался не думать о том, во что может превратиться человеческое тело, попади оно под дождь тяжелых и острых каменных обломков, и как можно ободряюще кивнул пулеметчику Лехе, который именно в этот момент привязывал себя к люку куском толстого капронового шнура. Он кивнул мне в ответ и улыбнулся. Невеселая такая улыбка получилась, вымученная. И мне стало ясно, что он все прекрасно понимает.

Только я спустился в люк, как прогремела команда Крайчека:

– Приготовиться!

Ах ты, цирк-зоопарк! Уже?! Пора?! Я грохнулся на водительское кресло и в спешке запустил мотор. И только услышав его деловитое урчание, почувствовал себя уверенней. Что ж тут поделаешь, видимо, такой уж я человек, технарь, механик, фанат смертоносных железных игрушек. Мое нормальное состояние – это единение с грозной боевой машиной. Без нее я какой-то ущербный, недочеловек, что ли. Парадоксально звучит, но тем не менее это так.

Понимая, что истекают последние секунды перед атакой, я обвел взглядом кабину, погладил приборную панель. Ну, дружище, не подведи! Продолжением моего беглого осмотра стал взгляд назад, через плечо. Правда, предназначался он уже совсем не машине, а людям. Восемь человек десанта, среди которых младший сержант таманец, как и прежде выполнявший функцию моего башенного стрелка, Пашка и бесчувственная Лиза. Девушка, словно мертвая, лежала на длинном пластиковом сиденье, и остальные стрелки делали все возможное, чтобы ее не очень беспокоить. Молодцы, спасибо, мужики… лично от меня огромное вам спасибо. Я уже собирался крикнуть бойцам что-то ободряющее, но не успел. Снаружи ударом гигантской кувалды прогрохотал мощный взрыв.