Пауль поднялся.
— Благодарю, герр оберст-лейтенант.
— Можешь собирать вещички, выезд послезавтра.
А чего вещички собирать, если у любого фронтовика их кот наплакал. И послезавтра Павел и ещё двое танкистов на попутной машине отправились в Шклов, на железнодорожную станцию, а уже оттуда поездом — в Пидерборн, где ещё до войны располагалась танковая школа, а сейчас — 500-й учебный батальон.
Курсы были ускоренными, в основном — для танкистов, понюхавших пороха на фронте, не замеченных в трусости и имевших положительные характеристики. Времени на изучение материальной части новых танков «Пантера» и «Тигр», так же как и самоходных орудий «Фердинанд», отводилось мало, поскольку часть курсантов уже воевала на них.
Занятия шли до обеда, после него — час личного времени, и снова теория — до вечера. Изучали тактику, организацию боя, взаимодействие с пехотой, артиллерией и авиацией. Объём знаний двухгодичной школы пришлось осваивать за четыре месяца интенсивных занятий.
Павел понял, что дела у немцев на фронте не очень хороши. Экипажи выходили из строя по ранениям, инвалидности, гибли, а замены им не было. Вот когда сказались последствия затянувшейся войны! У Германии не хватало людских ресурсов, в армию стали призывать мужчин не только до сорока пяти лет, но и более старших возрастов.
Все курсанты, вне зависимости от того, какие звания они имели раньше, до училища, в первые два месяца учёбы носили звание «фаненюнкер-унтер-офицер», а в течение последних двух месяцев — фенрих. На погонах курсантов были буквы «KS», обозначавшие офицерское танковое училище.
Городишко был маленьким, занятия заканчивались поздно, Павел уставал, как и другие курсанты. И хотя выход в город после занятий не возбранялся, за весь период обучения Павел был в городе всего раза три. Он посетил с сокурсниками пивную, осмотрел городскую площадь, старинную ратушу и кирху. Больше ничего интересного в городе не было. Городок не бомбили, поскольку промышленных предприятий и воинских частей здесь не было — за исключением танковой школы.
Настал день выпуска. Павел, как и другие курсанты, получил чин лейтенанта и новую офицерскую форму. Она была такого же цвета, фельдграу, только сукно лучшей выделки, и орёл со свастикой над нагрудным карманом справа вышит вручную.
Здесь же формировался 507-й тяжёлый танковый батальон «Тигров», куда Павла определили командиром танкового взвода. Батальон имел в своём составе штаб, штабную роту, ремонтную роту, взвод лёгких танков, мотоциклетный взвод, транспорт и ПВО, медицинское отделение и три роты «Тигров». В каждой роте было по четыре взвода, взвод по приказу должен был иметь четыре танка, но из-за нехватки танков имел только три. Тем не менее в подчинении у Павла было одиннадцать унтер-офицеров и восемь солдат. По крайней мере, с унтерами Павлу повезло, все они были с боевым опытом.
«Тигры» были новыми, модификации «Е», только с завода. На полигоне при школе их обкатали, проверили стрельбой, а через неделю был получен приказ о передислокации на Украину, в район Тернополя.
При подготовке танков к перевозке Павел воочию увидел, какая это морока и головная боль. «Тигр» был танком не только тяжёлым — 57 тонн точно, но и большим. Ширина его превышала ширину железнодорожной платформы. Для его погрузки экипажи снимали по ряду внешних катков с каждой стороны, снимали боевые гусеницы и ставили транспортные, узкие. На «переобувание» одной стороны уходил день, и к вечеру экипажи падали от усталости.
Грузили танки на специальные железнодорожные платформы — 80-тонные. Заранее просчитывали маршрут следования, чтобы выдержали мосты. Тянули такой состав с танками сразу два паровоза. А по прибытии на место возня с катками и гусеницами повторялась снова. Танкисты, скрипя зубами и матерясь, терпели. Терпели потому, что толстая броневая защита и мощная пушка позволяли «Тигру» чувствовать себя на поле боя хозяином положения.
А дальше — неспешный марш. Именно неспешный, поскольку скорость танка на марше по грунтовой дороге была 10–15 километров в час. И даже при такой скорости бензинового бака в 540 литров хватало на 80–100 километров пробега. Даже после «Пантеры» «Тигр» казался неуклюжим, тихоходным монстром. Что уж сравнивать его с «КВ» или с Т-34? На «тридцатьчетвёрке» съехал с железнодорожной платформы — и можно сразу в бой. Рядом с «Тигром» Т-34 выглядел как легковушка рядом с грузовиком.
Но «Тигр» был явно не доведён до кондиции, «сыроват», и потому с 1942 года по август 1944 года его было выпущено всего 1354 штуки. А с января 1945 года в производство пошёл «Тигр-II». Однако до конца войны оставались считаные месяцы, и этот танк не смог оказать сколько-нибудь серьёзного влияния на ход танковых сражений.
Батальон Павла, не приняв ни одного сражения, был срочно переброшен в Белоруссию, в район Барановичей, где начиналось большое наступление русских армий. Павел с грустью смотрел на маячившую перед ним корму «Тигра», на которой красовался значок батальона — чёрный щит с вырезом в правом углу и изображением кузнеца, кующего меч. Какая от него польза Красной армии? Только одно сообщение и успел передать. Пройдёт время, война закончится — ведь немцы отступают по всем фронтам. Тогда с него спросят — почему отсиживался? А что ему сообщать? Тактико-технические характеристики «Тигра»? Так наши уже небось и сам «Тигр» трофеем взяли и испытали. Так что ничего нового он не скажет. Замыслов верховного немецкого командования он не знает, это удел командиров корпусов и армий. И зачем только он согласился вернуться к немцам? Лучше было бы остаться среди своих, даже в штрафной роте. Как говорится, кровью смыть свою вину перед Родиной. Хотя в том, что он раненым попал в немецкий госпиталь, Павел своей вины особо не видел. Можно было, конечно, сказать в госпитале немцам, что он русский. В лучшем случае отправили бы в концлагерь, где он умер бы от ранений. Немцы и в хороших госпиталях его долго выхаживали, а уж в концлагере, без лечения и кормёжки, он бы и недели не протянул. Скорее всего, сразу бы и расстреляли.
И решил Павел плюнуть на договорённость с майором-«смершевцем» и при первом же удобном случае перейти на сторону своих, а там — будь что будет. Двум смертям не бывать, а одной — не миновать.
Местность для действия танков в Белоруссии была неподходящей — много рек, ручьев, озёр и болот. «Тигр» и сухую-то грунтовку давил, оставляя на ней глубокие следы, а уж во влажной почве и вовсе увязал. Без предварительной разведки роты «Тигров» совершать манёвры не могли. Сначала мотоциклисты определяли, есть ли преграды, выдержит ли мост, и только потом командир батальона планировал маршрут передвижения.
Павел всё это видел и в душе удивлялся. Зачем был создан этот мастодонт? Ему бы стоять, как долговременной огневой точке или проламывать оборону противника в сухой степи, где твёрдая почва.
Танки каждой роты повзводно раскидали по пехотным полкам для усиления. «Тигры» загнали в отрытые экипажами капониры — лишь башни возвышались выше уровня земли.
Кстати, узнав от пленных танкистов о трудностях передвижения «Тигров», на советских картах синей штриховкой стали наносить «тигроопасные» направления, где местность не имела заболоченных участков и низин, не было мостов и рек. И достаточно было сосредоточить на этих участках современные противотанковые пушки вроде ЗИС-2 или самоходки СУ-85 или САУ-152, как оборона становилась достаточно неприступной. На других участках с немецкими T-III и T-IV справлялись полковые пушки ЗИС-З.
