– Просто зашел проведать. Впустишь меня?
Что-то внутри меня изо всех сил противилось необходимости впустить внутрь это инородное очертание. Я знал, что это всего лишь Марк, но в то же время был совершенно уверен, что за дверью находится нечто нечеловеческое.
– Нет, только не сегодня, прости. Послушай, все хорошо. Я ни в чем не нуждаюсь. Уходи.
– А твой эксперимент, Алекс? Он продолжается?
Боюсь, что мой смех прозвучал довольно безумно.
– Конечно, продолжается. Результаты более чем впечатляющи. Элемент 131 действительно фиксирует гравитацию. Я все тщательно записываю.
– Превосходно. Комитет непременно назовет его твоим именем.
В свете того, что я переживал, слова Марка показались мне полной бессмыслицей. Я впервые осознал, что за последние пару дней даже не вспоминал об этом некогда таком важном для меня мотиве. Каким нелепым казалось все это теперь...
Марк попрощался и ушел.
Мочевой пузырь готов был разорваться – это ощущение на мгновение заставило меня позабыть про гравитацию. Я добрался до туалета, затем направился на кухню, где торопливо перекусил.
Созерцание образа Марка заставило меня задуматься – почему я не ощущаю собственной гравитации? После недолгих раздумий я решил, что мозг каким-то образом отсеивает постоянные и непосредственные сигналы моих гравитонов – подобно тому, как мы не способны постоянно осознавать присутствие на лице собственного носа.
Занимать мозг такими глупостями – пустая трата времени. Меня волновали совсем иные материи.
Вернувшись к креслу, которое внезапно превратилось в наблюдательный пункт за жизнью вселенной, я плюхнулся в него и пустился в путешествие за пределы Земли.
19 июня
Не сплю уже двое суток. Никак не могу отогнать ощущения, затопившие меня так мощно, что я почти теряю сознание.
Впрочем, я почти уже не хочу отгонять их.
С чего начать рассказ о том, что случилось за эти два дня?
Пожалуй, начну с Земли.
В моих ощущениях это уже не просто бесформенная капля. Теперь я способен различать разницу масс самых незначительных горных цепей. Подводные горы также ощутимы, как и горы на суше. Вся топография этого шара – до определенной степени – представлена в моем мозгу.
Я ощущаю массы предметов, расположенных рядом с домом, да и сам дом со всем содержимым превратился для меня в призрачный чертеж. Пешеходы и машины то вплывали, то выплывали из фокуса. Ближайшие города представали в виде скопления различных масс.
Все эти сигналы можно было бы как-то упорядочить, если бы они не представляли собой непрерывный поток данных, идущий ко мне со всех концов вселенной.
Меня засасывала масса космоса.
Теперь я мог ощущать каждый объект в Солнечной системе, чью массу можно было измерить. Астероиды определенного размера, луны, каждое из колец, опоясывающих планеты. Да, кстати, теперь я могу заявить, что планет действительно десять. Гравитация десятой планеты тревожит мое измененное зрение так же явственно, как и орбиту Нептуна. Я чувствую ее темную массу, парящую на самом конце длинного, очень длинного поводка, протянутого от Солнца, гораздо ближе, чем облако Оорта.
Я также различаю некоторые особенности топографии Луны.
Если все это не более чем галлюцинация, то она обладает чрезвычайной достоверностью и полнотой.
Впрочем, мой мозг больше не останавливают пределы Солнечной системы.
За последние сорок восемь часов я тщательно исследовал и почти непреднамеренно усилил свои новые чувства, пока не смог получать сигналы от объектов, находящихся от меня на расстоянии световых лет.
Говорят, что только в нашей галактике сотни миллиардов звезд.
Клянусь, я чувствую каждую из них.
Хотя не все так просто. Сигналы нагромождаются друг на друга и взаимодействуют, сливаясь и утрачивая свою индивидуальность. И все-таки я верю, что где-то в столпотворении гравитонов, затопляющих мою сетчатку, есть посланники от каждого солнца вселенной.
Пульсары, белые карлики, черные дыры, нейронные звезды, бинарные системы, переменные цефеиды – все они рывками тянут меня каждую минуту, во всех направлениях, как снизу, так и сверху.
О, эта тяга. Ужасающее притяжение делает мое новое чувство таким мучительным. Вообще-то притяжение зрению не свойственно – по крайней мере мне всегда казалось именно так, – несмотря на известную метафору о «притяжении взгляда». Однако изменения, произошедшие с моими глазами, неоспоримо доказывают, что гравитация ежедневно воздействует на каждого из нас.
Честно говоря, для нас это ничего не меняет. Всю предыдущую жизнь на меня падал этот гравитационный дождь, а я о нем даже не подозревал. Однако теперь новоприобретенная способность «видеть» гравитацию сделала меня гиперчувствительным к ее присутствию.
Кажется, будто тело разрывают беговые лошади, рвущиеся вперед в тысячах направлений, словно вселенная вознамерилась разорвать меня на атомы. Худшая из мигреней, то наплывающая, то снова отступающая.
Подозреваю, что мое психическое состояние сейчас крайне неустойчиво.
Впрочем, не в моих силах остановить все это.
Меня разрывали противоречивые чувства. Минуту назад, сжимая голову руками и пытаясь удержать слезы боли, я молился о том, чтобы чилтониум разложился, и порождаемый им эффект улетучился. В следующую минуту боль ушла, и я замер от восхищения перед неописуемым зрелищем – вселенная словно запуталась в мотке пряжи, сотканной гравитонами.
Я решил, что, раз уж не могу избавиться от этой способности, следует развить ее в полную силу.
Попытаюсь проникнуть за пределы нашей галактики.
20 июня
Пока не получается, но я уверен, что сигналы, идущие из других галактик, спрятаны в той путанице ощущений, которую я пока не могу разобрать. Еще попытка.
Чуть позже. Едва живой от усталости, я немного поспал. И снова меня разбудил телефон, но сил подняться с кровати уже не осталось. Наверное, Марк или Карла. Надеюсь, они не заявятся сюда. Чувствую, что нахожусь на пороге величайшего открытия.
Надеюсь заставить себя хоть что-нибудь съесть...
23 июня
Это случилось сегодня.
Я чувствую себя словно тот монах на старинной гравюре, проткнувший головой небесную сферу и узревший скрытую механику космоса.
Теперь я вижу другие галактики в виде плотных сгустков гравитации. Хорошо бы выяснить, как они группируются между собой – эти образцы абстрактного совершенства, образующие светящиеся пузыри в пенящейся вселенной, где пустот больше, чем вещества.
Мне кажется, что объекты, которые я ощущаю на самой окраине своих новых чувств, это квазары, странствующие на самом краю вселенной, в шестнадцати миллиардах световых лет от меня.
