Маркиз почувствовал перемены в настроении своих людей, когда Флетчер с невозмутимым, как маска, лицом принес к постели чашку жидкой овсянки, которую ему вручила мисс Чалонер. Встретив по дороге на лестнице мистера Тиммса, Флетчер сказал внушительно:
– Вы можете отнести это своему господину, Гораций.
Взглянув на поднос, мистер Тиммс тут же отклонил предложение.
– На вашем месте, мистер Флетчер, я послал бы с этим кого-нибудь из французской прислуги, – посоветовал камердинер.
Такое предположение оскорбило достоинство мистера Флетчера.
– Но почему, друг мой, вы не хотите сделать это сами?
– Потому что не желаю, чтобы этой чашкой запустили мне в голову, – ответил мистер Тиммс с подкупающей искренностью.
Маркиз долго и удивленно разглядывал содержимое чашки. Потом взглянул на своего дворецкого, потупившего взгляд в коврик, лежавший у кровати.
– Мой добрый глупец, что это за отвратительное пойло?
– Овсянка, милорд. – отвечал Флетчер невозмутимо.
Маркиз снова откинулся на подушки и принялся пристальным взглядом сверлить своего верного слугу.
– Ты что, сошел с ума? – лениво процедил он.
– Нет, милорд.
– Так какого же дьявола тебе пришло в голову притащить мне это пойло? Уж не хочешь ли ты сказать, что маленький француз сотворил эту мерзость?
– Ее приготовила леди, милорд. Маркиз замолчал.
– Убери это, – приказал он немного погодя с опасной ноткой в голосе.
– Леди сказала мне, чтобы я ни в коем случае не делал этого, сэр.
Пальцы маркиза обхватили одну из ручек чашки.
– Ты отнесешь это назад, Флетчер? – спросил он очень тихо.
Флетчер, не сводя взгляда с пальцев милорда, после минутной борьбы с собой, сказал:
– Разумеется, милорд. Вайдел убрал руку:
– Я так и думал. Принеси мне что-нибудь поесть и бутылку кларета.
Флетчер, поклонившись, забрал чашку и ретировался. Через три минуты дверь снова открылась. Вошла мисс Чалонер, держа в руках тот же самый поднос. Поставив его на столик у кровати, она протянула маркизу салфетку.
– Извините, но я не разрешила Флетчеру принести вам бутылку кларета, сэр, – сказала она спокойно, – и, надеюсь, вы найдете мою овсянку не такой уж отвратительной. Я умею готовить ее как следует.
В глазах Вайдела мелькнул огонек бешенства.
– Вы слишком много на себя берете, мадам! Я не нуждаюсь ни в вашей заботе, ни в вашей
овсянке. И будьте добры не лезть в мои дела, как я уже вас просил!
По виду мисс Чалонер никак нельзя было сказать, что она испугалась грозного вида маркиза.
– Очень хорошо, сэр, но не будете ли вы так добры и не попробуете ли хоть немного блюда, которое я готовила с таким усердием?
– Нет, мадам, и не подумаю. Мисс Чалонер с грустным видом взяла поднос и расстроенно вздохнула:
– Я никак не хотела рассердить вас, милорд. Не думала, что вы откажетесь попробовать хотя бы ложечку.
– Вы ошиблись, мадам. – Тон был ледяной.
– Да, – подтвердила мисс Чалонер грустно. – Я и сама вижу теперь свою ошибку. Это было с моей стороны самонадеянно, простите меня, сэр.
Она медленно пошла к двери.
Маркиз вдруг сказал таким тоном, будто у него лопнуло терпение:
– Ну давайте ее сюда, тащите обратно! Я проглочу пойло, если это доставит вам удовольствие!
Мисс Чалонер, казалось, колеблется.
– Конечно, это доставит мне удовольствие, но я вовсе не хочу отравить вас.
– Ради Бога, не надо лишних слов, – взорвался Вайдел. – Давайте ее сюда и покончим с этим!
Мисс Чалонер с готовностью подала поднос. Потом присела около кровати, глядя, как маркиз пьет жидкую овсянку. Он подозрительно взглянул на нее, но она изобразила на лице полную невинность. Он выпил все до капли и поставил пустую чашку на поднос.
– Мэри, – вдруг попросил он, – подвиньтесь ближе и подставьте левую щеку.
– Зачем, сэр? – У нее задрожала ямочка на подбородке.
– А вы не знаете?
– Наверно, хотите дать мне пощечину? – рассмеялась она.
– Надо бы! И не думайте, что обманули меня своим кротким выражением. Куда вы идете?
– Вниз, в гостиную, сэр.
– Останьтесь, я хочу с вами поговорить. – Это был уже приказ. Мисс Чалонер слегка подняла брови. Вайдел усмехнулся: – Дорогая Мэри, умоляю, окажите мне честь и останьтесь.
Она села, слегка склонив голову.
– Разумеется, сэр. Но я не давала оснований звать меня Мэри!
– Так разрешите мне это сейчас. Разве мы не помолвлены?
Она покачала головой:
– Нет, милорд.
– Доминик, – поправил он.
– Нет, милорд, – спокойно повторила она.
– Мэри, – заговорил он снова, – разрешите дать вам один совет. – И, посмотрев на ее заинтересованное лицо, продолжал: – Никогда больше не спорьте со мной. Для вас будет намного лучше, если вы от этого воздержитесь. Мои намерения самые благородные, но я редко им следую. Не заставляйте меня выходить из себя снова.
– Но, милорд, я и не…
– Дорогая Мэри, придержите свой язычок!
– Очень хорошо, сэр, – сказала она покорно.
– Во-первых, – продолжал Вайдел, – я должен просить вас не выходить из наших комнат, пока мы находимся в Дьеппе. Не хочу, чтобы какой-нибудь английский путешественник невзначай вас увидел.
Мисс Чалонер задумчиво наморщила лоб:
– Я сделаю, как вы просите, но не думаю, чтобы здесь, в гостинице, отыскались мои знакомые. Вряд ли кто-нибудь из них соберется посетить Францию в такое время года.
– Возможно, – согласился маркиз, – зато у меня таких знакомых предостаточно. И во-вторых. К сожалению, я не смогу жениться на вас сразу, когда мы прибудем в Париж.
– Значит, вы все-таки не отступились от вашей идеи, несмотря на мои планы?
– Нет, мадам. Я просто хочу сказать, что во Франции существуют преграды для брака английских протестантов.
– О! – В ее голосе прозвучала надежда.
– Обычно следует вначале посетить посольство, но, поскольку посол является одним из моих родственников и я знаком близко с тремя секретарями, обращаться в посольство мне вовсе не хочется.
– Но если вы испытываете такое нежелание показывать меня своим друзьям, сэр, то не понимаю, зачем вы настаиваете на том, чтобы обвенчаться со мной?
– А если, – ответил маркиз с некоторой суровостью, – вы не сочтете за труд напрячь
