– Что? – возмутился граф и с такой силой стукнул по письменному столу, что едва не расплескались чернила из чернильницы. – Наглец, как вы смеете рот раскрывать без позволения отца? Как вы смеете грубить мне?
– Двадцать восемь лет, сэр, – спокойно сказал маркиз. – С двадцати лет я живу самостоятельно. И руководствуюсь своими собственными принципами. Я женился на леди по собственному выбору. Это мое право. Очень сожалею, что из-за моей женитьбы вы и леди Тилден оказались в щекотливом положении. Еще больше сожалею о том, что причинил неприятности леди Марии. Но я не признаю за собой нарушения соглашения, на которое не давал своего согласия.
– Я требую от вас компенсацию за это, – возмущенно заявил граф, указывая пальцем сначала на маркиза, затем на молчащего герцога. – Все узнают о вашем бесчестном поступке, и вы не сможете показаться в обществе до конца своей жизни. – Он встал. – Пусть подают мою карету, а жена и дочь пусть собираются в путь. Я и часу не останусь в доме, где честь ни в грош не ставят.
– Садитесь, Тилден, – высокомерно произнес герцог. – Садитесь и выслушайте меня, если не хотите сделать себя всеобщим посмешищем, а свою дочь – старой девой. Никто, кроме членов моей семьи, не знает, по какой причине вы приехали, хотя, возможно, некоторые и догадываются. Между нами никогда не было письменной договоренности. Никогда не было также и официальной помолвки. Вы мой друг и приехали ко мне в гости, как делали это в течение многих лет. Вы приехали сейчас, потому что вас волнует мое здоровье. Никому не говорилось, что бал, назначен на завтра, дается по случаю официальной помолвки. Бал мы устраиваем по случаю возвращения домой Стаунтона с молодой женой. Мы хотим отпраздновать встречу всех членов семьи впервые после смерти герцогини Уитингсби. И отпраздновать приезд моего старинного друга, графа Тилдена. Это событие мы можем отпраздновать достойно.
Граф Тилден вернулся на свое место. Похоже, он задумался над словами своего друга.
– Я просто поражен, Уитингсби, – сказал он. – Надеюсь, Стаунтона и его… его жену ждет суровое наказание.
– Сыну я уже выразил свое неудовольствие, – сказал его светлость. – Леди Стаунтон винить не за что. Признаюсь, с первого дня нашего знакомства я очень к ней привязался.
Маркиз удивленно поднял брови.
– Несмотря на то, что она ничего собой не представляет? – спросил граф. – Несмотря на то, что она была гувернанткой, которая только и стремилась…
Стаунтон сделал шаг вперед, а герцог Уитингсби продолжил вежливым, но холодным и очень твердым тоном:
– Я действительно очень привязан к своей невестке, маркизе Стаунтон.
Маркиз Стаунтон видел – граф Тилден уже согласен остаться в их доме. По крайней мере – на завтрашний бал. Он понял, как сильно скандал может повредить и его семье.
– Позвоните дворецкому, Стаунтон, – сказал его отец. – Он проводит вас в ваши комнаты, Тилден. Надеюсь, они вам понравятся. Жду вас с дамами к чаю в четыре часа.
Глава 11
Чарити сидела у туалетного столика перед зеркалом и расчесывала свои длинные каштановые волосы. Новую горничную она уже отпустила до утра. Ложиться спать не имело смысла, она все равно не уснет. В голове вертелись разные мысли.
Сначала все казалось таким простым. В обмен на благополучие для себя и своих близких она должна была выйти замуж за этого человека и провести с ним несколько недель в его семье. Она намеренно не задавала ему вопросов. Ей не нужно было знать о нем слишком много.
Даже после того, как она узнала, кто же на самом деле ее муж, все еще казалось достаточно простым. Конечно, приезд в Инфилд-Парк и знакомство с герцогом Уитингсби и членами его семьи стоило ей нервов. Все оказалось гораздо сложнее, чем она предполагала, но она с этим справилась.
И дальше все могло бы быть достаточно просто, держи она себя именно так, как ей велели: играй роль тихой и скромной жены, тени своего мужа, будь просто тихой серой мышкой. Но, оглядевшись, она поняла, что перед ней люди, которые попали в драматическую ситуацию и не могут найти из нее выхода. Если бы ее это не волновало!
Чарити тяжело вздохнула и отложила щетку для волос. Она даже не будет пытаться уснуть, а пойдет сейчас в малую гостиную и напишет несколько писем: Филипу, Пенни и детям. Пора уже написать им. Она слишком долго откладывала. А что она, собственно, может написать им, кроме лжи? Даже если она и сообщит им правду, они все равно уже не смогут ничего изменить. Она просто не может передать все в письме. Ей нужно видеть их лица, когда она будет рассказывать эту историю.
Кажется, с некоторых пор – с каких именно? – она только и делает, что лжет. Вчера они прибыли в Инфилд-Парк. Накануне приезда они поженились. Неужели прошло меньше трех дней? Еще четыре дня назад она и не подозревала о существовании маркиза Стаунтона. Она нервничала по поводу встречи с неким мистером Эрхартом.
Маркиза Стаунтон взяла свечу и направилась в гостиную. Там Чарити зажгла две свечи, нашла бумагу, ручку и чернила и села к изящному письменному столу.
– Дорогой Фил… – начала она.
* * *
Граф Тилден в течение всего вечера вел себя так, будто Чарити и на свете не существует, хотя его светлость посадил друга за ужином справа от своей невестки. Графиня Тилден, когда их взгляды встречались, ласково – пусть и неуверенно – кивала, но близко не подходила и в разговор не вступала. Марианна взяла под свое крыло леди Марию Лукас, красивую и элегантную молодую леди, которая чувствовала себя в роскошной гостиной и среди членов семьи так непринужденно, как будто родилась здесь.
Маркиз не хотел жениться на леди Марии, которую отец выбрал ему в жены. Поэтому он и женился на ней, Чарити. Но муж не видел леди Марию целых восемь лет. Тогда она была просто ребенком. И сегодня он, наверное, был удивлен ее чудесным превращением в красивую юную девушку. Может быть, он уже жалеет о своей женитьбе… Чарити решительно макнула перо в чернила. Ну что же, это его проблемы.
«Дорогой Фил, ты, наверное, гадаешь, куда я исчезла. Прошло целых два дня, а я только теперь даю знать о себе. За эти дни произошло так много всего. Еле-еле нашла время для письма. Детей в семье оказалось четверо, а не трое. Но младший ребенок еще слишком мал для занятий со мной. Это очаровательный карапуз, который лезет всюду, куда ему нельзя, тащит в рот все, что попадет под руку, и веселится по любому поводу, особенно веселит его ворчание старой няньки».
Трудно поверить, чтобы такой забавный малыш мог родиться у Марианны и Ричарда. Этот вымышленный карапуз заставил ее подумать о материнстве… Ну да ладно. Зато она будет самой внимательной и терпеливой теткой детям Фила, Агнессы и Пенни.
«Старшей девочке, Огасте, уже восемь лет, – продолжала сочинять Чарити. – Это очень грустный и замкнутый ребенок. Она враждебно относится ко мне и, – девушка в задумчивости провела пером по подбородку, – к мистеру Эрхарту. Но сегодня мне впервые удалось вызвать у нее улыбку, когда я рассказала ей, как сыновья привратника спрятались на дереве и забросали меня листьями. Похоже, она очень привязана к этим мальчикам. Посмотрим, удастся ли мне сделать так, чтобы они хоть иногда могли играть вместе. У меня создалось впечатление, что ей вообще редко разрешают играть с детьми».
