Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 86
Совсем такая, как у них в имении, в которой так любила отдыхать его матушка. По вечерам в беседку выносили самовар, накрывали стол кружевной скатертью, а нянька выставляла вазочки с вишневым и малиновым вареньем и его любимые булочки с маком и корицей…
Он подошел к флигелю и увидел, что дверь приоткрыта, а на пороге лежит Дозор и строго на него посматривает. Алексей перешагнул через пса и толкнул дверь. И сразу же увидел Лизу. Она стояла к нему спиной и что-то внимательно разглядывала.
— Позвольте узнать, Елизавета Федоровна, что вы делаете в моей комнате? — вежливо справился Алексей, сгорая от желания отодрать негодную девчонку за уши. Вот уже две недели она буквально изводила его то бесконечными придирками, то язвительными насмешками, а то просто проходила мимо и смотрела на него с таким непревзойденным высокомерием, слегка прищурясь и едва заметно улыбаясь, ну точно великосветская барыня на приеме у губернатора. Правда, один раз он уже уличил эту «барыню» в том, что она корчила за его спиной гримасы и передразнивала походку, а когда он внезапно обернулся, неожиданно смутилась, показала язык и убежала.
Теперь у него появился случай отыграться, и Алексей чрезвычайно этому обрадовался.
— Потрудитесь объяснить, каким образом вы проникли в мою комнату — путем подбора ключей или украли второй ключ у дворника? — спросил он тем самым строгим голосом, который отрабатывал на жуликах, задержанных на Разгуляе или Хлудовке. Но, кажется, переборщил. Лиза испуганно оглянулась, побледнела и быстро спрятала за спину лист бумаги, который перед этим разглядывала.
— Вы забыли запереть сегодня дверь… — прошептала она и покраснела. — Мы гуляли по саду, Дозор погнался за сусликом и забежал сюда…
— Вы не находите странным, — Алексей прошел в глубь комнаты, взял стул и сел на него таким образом, чтобы загородить ей выход, — что суслики из сада вдруг решили по какой-то причине переселиться в мою комнату? Вчера я нашел одного, правда слегка придушенного, у себя под одеялом, третьего дня один свалился на меня со шкафа, а второй сидел в корзинке для бумаг… Что это значит, как вы думаете?
— А ничего я не думаю, — девушка успела прийти в себя и с вызовом посмотрела на него, — просто суслик суслика издалека находит…
— Я так понимаю, что вы прямо горите желанием вывести меня из себя? — весьма учтиво справился Алексей. — Но как говорит ваш папенька — к слову, «суслик» с гораздо большим опытом, чем у меня:
«Ничто в этом мире не приносит большего беспокойства, чем новые сапоги». — (Тартищев, правда, добавлял «и дочь на выданье», но Алексей решил ограничиться первой частью фразы.) — С сапогами у меня в данное время все в порядке, поэтому, Лиза, зря стараетесь! Довести меня до приступа падучей не получится, и из флигеля я тоже не съеду, как бы вы ни старались меня выжить. — Он протянул руку и требовательно произнес:
— А ну-ка, что вы там прячете за спиной?
Лиза фыркнула и ткнула ему в руки лист плотной бумаги. Алексей взял его и сердито посмотрел на девчонку, которая сует свой нос, куда не следует. Это был акварельный портрет, и не самый лучший из тех, которые он когда-либо пытался написать. Год назад он попробовал воспроизвести по памяти лицо той, из-за которой чуть не полетела в тартарары вся его жизнь. Портрет получился так себе, и хотя глаза вышли как живые, но не было в них той решимости и фанатичной целеустремленности, которые он разглядел на фотографии, слишком уж нежно и спокойно смотрели они на мир. И только сейчас, взглянув после долгого перерыва на рисунок, Алексей понял, что именно это и не позволяло портрету стать похожим на оригинал.
— Разве вас не учили в детстве, что нельзя заходить в чужой дом без спроса и тем более лазить по чужим вещам? — вкрадчиво спросил Алексей и, поднявшись на ноги, подошел к Лизе. Она казалась такой маленькой и беззащитной рядом с ним, что на какой-то миг он даже пожалел, что затеял весь это спектакль.
Но затем вспомнил, как она изводила его подковырками и насмешками, и решил быть беспощадным. Девчонку следовало поставить на место!
— Нашли о чем беспокоиться! — Девушка сжала кулачки и бесстрашно посмотрела на него снизу вверх. — Рыжая ведьма какая-то! И старая к тому же!
— С чего вы взяли, что рыжая? — опешил Алексей и посмотрел на портрет. — По-моему, вовсе даже темненькая.
— Ну это у вас она темненькая, а в цирке кассирша есть, так вот она рыжая и на вашу барышню слегка смахивает. Я сначала подумала, что вы с нее срисовали, потом смотрю, нет. У этой хоть глаза похожи на живые, а у той — как стеклянные!
— Позвольте узнать, что привлекает девушку вашего воспитания в цирк? Цыганщина, свободные нравы? Неужели вы не понимаете, что бросаете своим поведением тень на Федора Михайловича? — произнес неожиданно назидательным тоном Алексей и сильно этим сам себе не понравился. Но он уже вызвался играть эту роль и должен был с честью довести ее до конца, чтобы не упасть в грязь лицом перед этой зловредной барышней.
— Господи! — Лиза всплеснула руками — Вы что ж, решили читать мне нравоучения? У папеньки руки не доходят, так он вас попросил на меня воздействовать? — Она рассмеялась. — Не выйдет, сударь дорогой! Я сама буду решать, как мне поступать. Если папеньке нет до меня дела…
— С чего вы взяли, что ему нет до вас дела? — удивился Алексей. — До кого ж у него тогда есть дело, если не до вас?
— До кого и чего угодно! — выкрикнула девушка, и Алексею показалось, что она вот-вот заплачет. Нет, сдержалась, лишь шмыгнула пару раз носом. — Ему до вас есть дело, и до жуликов разных, и до Никиты, даже до Дозора. Он его утром по голове гладит… А мне только «Лизка да Лизка…», словно я дворовая девка какая.
— Да полно вам, Лиза, — улыбнулся Алексей, — служба у него такая. Порой три дня пройдет, а ему кажется — три часа.
— А я что говорю. Давеча, когда мне семнадцать лет исполнилось, спрашивает у маменькиной кухарки, а она ведь глухая, вот я весь разговор и услышала. «Авдотья, — кричит, — сколько нашей Лизе уже стукнуло? Поди, шестнадцать?» Видите, как он ко мне относится? Не знает даже, сколько мне лет!
— Лиза, — Алексей неожиданно обнял ее за плечи и привлек к себе, — успокойтесь, Федор Михайлович любит вас и беспокоится, как любой отец. Но, может, и вам стоит относиться к нему внимательнее, не дерзить ему, быть ласковее… Вот вы вечером налетаете на него с упреками, шумите безмерно, а у него в этот день и так куча неприятностей: убийца Дильмаца до сих пор не пойман, губернатор сердится, исправник выговор весьма нелицеприятный сделал… Вы это поймите и будьте более снисходительны к своему батюшке. Он ведь единственный родной вам человек, берегите его, жалейте… Конечно, Никита ему и чай подаст, и халат, а Дозор руку лизнет, но душу ему с кем-то отвести надо? Не все же время себя в кулаке держать, надо немножко и расслабиться. А кто ему, кроме вас, поможет? Ведь он действительно вас любит, только служба его отучила чувства свои на всеобщее обозрение выставлять…
Лиза всхлипнула и обняла его за шею руками.
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 86
