меня подцепил. Что-то ему было нужно, помимо скриптов и продвижения товаров. Только вот что – ума не приложу. А поначалу казался хорошим парнем, в высоком смысле слова. Заботливый, неглупый, ласковый… Вот у братца моего привычки, конечно, водились отвратные.
– У Афанасия? В чем отвратность? – насторожилась я.
– Гм… он мог легко не сдержать обещание, если не считал это нужным. Как-то договорился с бабушкой, что-то на тему поставки витаминов. И вроде бы деньги за продукцию ей не отдал, а она на них рассчитывала. Это давно было. Тогда бабушка его и выписала из своей квартиры – сначала-то мы оба у нее были прописаны.
– Вот как… – задумчиво протянула я.
Афанасий Центриман был не слишком-то обязательным типом. Возможно, за это и пострадал. Вряд ли, конечно, родная бабушка заказала внука.
– А потом хотел наладить с ней отношения – сама понимаешь, можно было мелким оптом брать по дешевке продукцию, а здесь в розницу продавать. У нее с Китаем неплохие связи налажены, по тем же БАДам. Понятно, это сделать оказалось невозможно…
– Сможешь рассказать о его финансовом состоянии? Были ведь какие-то паттерны поведения у него, было окружение. Если ты с ним работала, могла и замечать.
– Не сказать чтобы эти паттерны, как ты говоришь, часто у него появлялись. Прямо очень редко он вел себя конкретным образом, – я все пыталась составить портрет брата Глаши. – Не очень-то обязательным был. И жадным до денег. Хотя деньги-то у него всегда были.
– У него? Не у вас с ним? – удивилась я. – Все-таки сестра.
– Я маленькая еще была, – разоткровенничалась Глафира, – а он с родителями уже вкалывал. Еще пока мы в Казахстане жили.
– А чем ваши родители занимались? – заинтересовалась я. – Как и бабушка, аптечным бизнесом?
– Нет, – покачала головой Глафира. – Я тогда и не задумывалась об этом, если честно, а уже здесь, в Тарасове, кое-что услышала и поняла. Папа был профессиональным перекупщиком фирм. Он договаривался с посредниками, потом покупал фирму, ею вкладывался, получал прибыль, надеюсь, чистую. После их гибели Афанасий пытался продолжить дело, но что-то не срослось. Перекупил несколько мелких фирмочек – деньги-то были, продал, а те быстренько обанкротились. Возникли проблемы, пришлось платить покупателям, иначе его обвинили бы в мошенничестве. Вот он и перешел на торговлю БАДами и спортивным питанием.
Она помолчала, собираясь с мыслями. Проговорила медленно:
– Знаешь, я, только когда Витьку убили, стала все это в голове прокручивать и соображать, что не тем и он, и братец мой занимались. Что-то там нечисто было. До этого – просили меня помочь, я и помогала. Ну что такого-то – написать продающий скрипт для спортивного питания, например?
Момент, который раздражал в истории с убитым Витей Моховым и похищенными со счетов деньгами, заключался в несвязанности, некоторой непредсказуемости. События всплывали откуда ни возьмись, при этом поведение людей никак не вписывалось в логику построения отношений между идеей и ее реализацией.
Мы помолчали. Я осмысливала новую информацию. Похоже на то, что Казахстан меня ждет. С ним многое связано. Оттуда началась деятельность Центримана-брата, оттуда могут идти наркотики. Там осталась бабушка Глафиры, и сама Глаша прописана в Алма-Ате. Ну что ж, от Тарасова не так уж и далеко.
Наконец мы с Глафирой попрощались, и я отправилась в первый из офисов диспетчерской службы такси.
Обойти пришлось все три местные фирмы такси. Благо мои «корочки» прокурорского работника действовали. Официального запроса с меня никто не требовал – охота им с бумажками возиться. При мне девочки-диспетчеры отсмотрели базу на требуемый мне период времени, отыскали пять водителей, которые забирали кого-то в районе дома Виктора Мохова и отвозили по самым разным точкам города, и дали мне их телефоны.
Глянув на часы, я подумала, что можно попробовать пересечься с Анфисой. Набрала ее номер.
– Занята?
– Да нет, свободна, – голосок девушки прозвучал легкомысленно. – Что-то хотела?
– Встретиться, поболтать, – в тон ей откликнулась я. – Кажется, дозрела я до помощи страждущим, – с толикой иронии добавила.
Анфиса иронию заметила и заявила:
– Знаешь, это как в анекдоте про кота и пылесос. Сначала кот боится, потом втягивается. И тут так же. Как только поймешь, что людей твоя помощь радует – станешь с огромным удовольствием этим заниматься. А встретиться – давай. Сможешь подъехать к Набережной?
– Ты там работаешь?
– Нет, живу, я еще дома. Знаешь кофейню на площади? Там неплохие восточные чаи с пряностями, да и атмосфера чудесная.
– Хорошо, буду… – я прикинула по времени, – где-то минут через двадцать, наверное.
– До встречи тогда!
В кофейне было антуражно. С потолка свисали лампы, либо сделанные из тыкв, либо имитирующие плоды природы. Столики разделены циновками. На стенах развешаны яркие иероглифы, над окнами болтается «музыка ветра». Пахло здесь пряностями и кофе.
Я подошла первой, заняла удобный столик у окна, в отдалении от остальных, и заказала себе кофе.
Анфиса подошла чуть позже, поздоровалась, плюхнулась напротив и взяла черный чай с пряностями.
– Стимулирует, голову включить помогает, – пояснила она свой выбор. Подумав, предложила: – Может быть, халву? Она здесь вкусная, сами делают.
– А давай, – согласилась я, хотя к сладкому в общем-то равнодушна.
– Так что тебе рассказать?
– Допустим, я решила волонтерить в приюте. Как это происходит?
– Ну как… На первый раз я беру тебя с собой, представляю приютскому начальству, говорю, что к тебе можно обращаться за помощью. Мы вместе прикидываем, чем ты можешь помочь. Развлекать детей, устраивать праздники, собирать пожертвования на этот приют, возможно, подыскивать приемных родителей – мало ли что может потребоваться. Строим график твоих появлений, и работаешь. Бывает, что они какие-то развлекательные мероприятия проводят – так вот, там помощь тоже может потребоваться. Если чего-то не знаешь – постараюсь объяснить. Например, как проводятся благотворительные сборы.
– Ага, понятно. Мне пока уехать надо будет, а на следующей недельке я тебе тогда позвоню, хорошо? И правда что, познакомишь меня с руководством какого-нибудь приюта. Может быть, чем и пригожусь.
– Пригодишься обязательно, – заулыбалась Анфиса. – И ты правда пока не представляешь, как это приятно – нести в мир добро. Сияющие глазки детишек – это нечто! – журчала она.
Мы посидели еще минут пятнадцать, после чего Анфиса попрощалась со мной и вышла. Я стремительно оплатила счет и, стараясь не привлекать к себе особого внимания, выскочила за ней следом. Если она сейчас домой – мне повезло.
Она перешла через оживленную трассу, свернула в тихий дворик у пятиэтажки и зашла в подъезд. Отслеживая ее через окна подъезда, я заметила, что Анфиса поднялась до третьего этажа. Впрочем, напрягалась я совершенно зря – стоило
