камином, собирались молодые писатели, приходили репортеры, я рассказывал им о русской литературе и революции, о Московском восстании. (Н. Е. Буренин, член боевой организации при ЦК. б, жена Скотта и М. Ф. Андреева — переводили мои слова на английский язык). Газетчики слушали, записывали и, вздыхая, говорили с явным сожалением:
— Это — дьявольски интересно, но — не для наших газет.
Я спрашивал: почему эти газеты не могут сообщить читателям правду о событии, которое, возможно, характеризует все будущее нового века?
Но они понимали мой вопрос упрощенно, как вопрос чисто личный. Они сказали мне:
— Мы все — на вашей стороне, но — бессильны помочь вам. Вы не найдете и не заработаете здесь денег для революции. После того, как пресса сообщила, что вас примет Рузвельт[5], — в дело вмешался русский посол и ваша игра проиграна. Мы видим, что газеты напечатали фотографию не Андреевой, знаем, что ваша первая жена и дети — не нуждаются в средствах, но разоблачить это не в нашей силе. Работать для революции здесь вам не дадут.
— А почему дают Брешковской?
На этот вопрос они отвечали молчанием. Они ошиблись, работать я мог, только сделал меньше, чем предполагал. (Впрочем, это не относится к теме статьи.)
В дальнейших беседах журналисты ознакомили меня с поражающей силой прессы Нью-Йорка. Доказательства этой силы были таковы: одна из газет уличила богатую и влиятельную филантропку в том, что она содержит несколько домов терпимости — это была весьма хорошая сенсация. Но через два дня та же газета, поместив на своих страницах портреты 25 полицейских, сообщила, что они организаторы тайной проституции, а не почтенная, всеми уважаемая мистрисс.
— А как же полицейские?
— Их уволили, предварительно обеспечив. Они найдут работу в других штатах.
Другой случай: нужно было скомпрометировать одного сенатора. Напечатали, что он плохо живет со своей второй женою и что дети, его, студенты, на ножах с мачехой. Опровержение старика и детей его газета поместила, но — высмеяла. Дом, где он жил, окружили репортеры…
(1930)
ПО ПОВОДУ ОДНОЙ ЛЕГЕНДЫ[6]
«Непрерывно разрастается экономический кризис». «Безработица принимает размеры мировой катастрофы». «Голод вызывает среди рабочих эпидемию самоубийств, усиливает преступления против собственности и проституцию, в том числе детскую». «В С. Ш. С. Америки ежедневно умирает от голода не менее тысячи рабочих».
Это — не мои слова, я взял их из буржуазных газет. Капиталисты все более единодушно заявляют, что у них нет средств кормить рабочих и что государственная помощь безработным — невозможна. Президент С. Ш. С. Америки отказался утвердить ассигновку «Красного креста» в помощь безработным, находя, что эта помощь — «социалистическая мера». В Перемышле заведующий биржей труда сказал депутации безработных:
«Денег в кассе у меня нет. Я могу вам предложить лишь некоторую сумму на веревку, чтобы повеситься».
Еще более красноречиво и цинично выразился один из крупных немецких политиков; он сказал: «Нужно, чтоб 20 миллионов немцев издохло, потому что государство не в силах кормить их». Этот дикий рев отчаяния слуги капитализма не вызвал никаких «комментариев» буржуазной прессы, которая — как утверждают специалисты лжи и клеветы — пользуется «свободой слова». В благородных сердцах интеллигентов-«гуманистов» рев этот тоже не вызвал отзвука так же, как и в пустоте душ лордов, епископов и различных авантюристов, безответственно и преступно командующих жизнью рабочего класса Европы, Америки, Азии, Африки. Рабочие всей земли еще раз могут убедиться в том, что ожидать помощи капиталистов, буржуазии, гуманитарного «свободного слова» — дело столь же безнадежное, как ждать молока от быка. Пролетариям всех капиталистических стран пора наконец понять, что в словах «у пролетария — нет отечества» заключена суровая, неоспоримая, пролетарская истина. В свое время эту истину провозгласил Карл Маркс, ее многократно повторял создатель большевизма Владимир Ленин. Буржуазные «мыслители», защитники власти капитализма и экономического рабства для трудового народа, оспаривали эту истину. Но вот наступило время, когда капиталисты сами, и не словом, а на деле, утверждают, что рабочие — действительно чужие люди в странах своего языка, что капиталистический строй не может помочь десяткам миллионов безработных, созданных его бессмысленной страстью к наживе, и нужно, чтобы 20 миллионов «издохли».
Эти «смелые» слова вырвались из глотки циника-немца, но они, разумеется, сочувственно приняты всеми циниками Европы и Америки, «хозяевами» жизни пролетариев.
Пролетариям всех стран давно пора развернуть пред своим разумом смысл слов «экономический кризис», — смысл этот — прост и ясен: экономический кризис создан жадностью капиталистов, анархией производства, полным безразличием командующего класса к жизни рабочего народа. Уже нет таких буржуазных мыслителей, которые, при всем их умении искажать истину, могли бы опровергнуть этот факт, прикрыть его трагизм.
Факт есть — факт: капиталистический строй создал условия, при которых десятки миллионов не имеют работы и должны «издохнуть» от голода. Это тем более неоспоримо, что утверждается самими же организаторами голода.
Организаторы голода отказываются от помощи голодающим рабочим, они озабочены делом гораздо более важным для них, чем вымирание безработных от голода; они озабочены решением вопроса: как и кому продать накопленный ими хлеб без убытка? Они принимают все меры для того, чтоб не допустить на рынки Европы и Америки хлеб из Союза Советов.
Они могли бы дать рабочим достаточное количество хлеба, но, конечно, это не разрешает кризиса и это — не их задача. Их силы, их внимание направлены в другую сторону.
Дело в том, что в Союзе Советов безработных нет, рабочей силы — нехватает для строительства государства на подлинных основах социализма. Весьма возможно, что в недалеком будущем Советская власть принуждена будет пополнять недостаток рабочей силы извне, частично она уже делает это.
Так как этот факт является неоспоримым свидетельством разумности социалистического хозяйства, капиталистам пришлось выдумать гнусненькую клевету о «принудительном труде» в Союзе Советов. Возражать капиталистам, опровергать эту дрянную клевету, в сущности, бесполезно, ибо капиталист обычно не человек, а «трест», то есть частица бездушной, механически действующей машины, которую приводит в движение сила жадности и зависти. И что бы ни говорила трестированная, купленная целиком, с мозгами и кишками, пресса буржуазии, как бы красноречиво и многословно ни писала она о «рабском», о «принудительном труде» в Союзе Советов, — она не может продажными словами затушевать, засыпать, сделать невидимым тот факт, что именно сила жадности и зависти капиталистов разрушает культуру, анархизирует жизнь, все решительнее способствует бессмысленному истощению физической силы трудового народа.
Явная бессмысленность и преступность капиталистического «хозяйствования» лучше всего характеризуется тем, что труд, создающий ценности, все более и более расходуется на «военную промышленность», то есть на
