домиков, в самый разгар бури. Женщина была вся грязная, будто ползала по размякшей глине на карачках. В пользу того, что убийца у нас Анна, еще говорит табличка с надписью «предатель» – это показательный элемент, убийца не просто хотел убить человека, он хотел его казнить, и чтоб все знали, за что. Не удивлюсь, что экспертиза найдет на теле Бориса, например, след укола, и выявит в его крови препарат, который делает так, что человек все понимает, но двигаться не может. Мне кажется, убийца хотел этого, чтоб жертва все видела и понимала, а также точно знала, за что. Ну вот, вывод напрашивался сам собой. Мне показалось, что я справлюсь с ее психотипом, что стоит только взять женщину, что называется, на понт, и она расколется, расплачется и все расскажет, но не случилось. Значит, я в ней ошиблась.
– Она тебя просто послала, еще и полицейскому пыталась сдать как шантажистку, – уже совершенно спокойно, без упрека добавила Зина. Она перестала злиться на Станиславу, а начала думать, и это уже была настоящая Зинаида Звягинцева. – Ты же видела материалы по Анне, что скажешь, она способна на убийство?
– Не пойму. Тут могло сыграть множество факторов. Женщина она очень преданная, до глубины души, такая должна всю жизнь любить. Но если случилось что-то такое, что эту ее маниакальную преданность и любовь подорвало, то вполне могло бы сыграть в другую сторону, например, что-то связанное с более сильной любовью – ребенком. Так я размышляла до того, как увидела реакцию на мое обвинение, теперь уже сомневаюсь. У нее на лице не было эмоций, абсолютно, лишь холодный расчет, и мне даже показалось, насмешка надо мной.
– А мне подозрителен больше Максим в плане обладания капли. Да и убийство Бориса, кстати, тоже, – поделилась своими мыслями Зина. – Человек сам в себе, опять же, очень умный и вечно притесняемый другом-тираном, он мог не только захотеть разбогатеть на капле, но и отомстить тому за все.
– Знаешь, это удивительно, конечно, но в связи с открывшимися обстоятельствами – про оружие, капли, аукционы и пройденный полиграф – я бы вновь поставила на Анну, как на главного претендента, – поспорила Стася и принялась что-то писать в своем блокноте. – Как только Эндрю пришлет тебе материал по Миле и по имени Станислава в жизни Бориса Бортко, ты мне пришли, пожалуйста, попробую на всех составить психологический портрет. И еще поищу цифровой след Милы в интернете, кто она, чем интересуется, куда ставит лайки.
Девушки словно бы забыли про присутствующих мужчин и уже вовсю строили разные предположения.
– А я Пушкина утопил, – сказал, словно похвастался, Тихомир Федорович тихо, чем прервал уже спокойную дискуссию девушек.
– Ого! – воскликнул Боба и даже присвистнул. – Ну ты, батя, даешь. Надеюсь на подробности. Давай, жги.
Тихомир Федорович по привычке поправил свои широкие подтяжки и начал бурчать себе под нос.
– Зина, вы же знаете, вы же мне обещали помочь. Я потому и согласился сюда поехать, потому что Зинаида дала слово, а я человек слабый, а Зину знаю. Я могу рассказать, но пусть лучше Зина, ведь она в курсе.
– Стоп! – резко сказала Зина. – Сейчас с самого начала и подробно.
– Я украл бюст Пушкина из музея-заповедника «Михайловское», – выдохнул мужчина и сразу поник.
– Так себе поступок, – вступила в разговор ошарашенная Стася. – Мне, конечно, очень интересны ваши мотивы, но больше всего, зачем нам данная информация.
– Понимаете, бюст был инородным предметом там, – ответил с энтузиазмом Тихомир Федорович. – Я явственно это видел, как энергетика этой усадьбы чернится именно из него. Его делал скульптор Корякин в конце девятнадцатого века, человек мерзкий по натуре, делал не от души, а за деньги, и поэта он не любил вовсе. Поэтому это был инородный предмет, его надо было оттуда изъять, чтобы все пространство не заполонялось чернотой. Вы ведь знаете, что аура Пушкина голубая, и там, в Михайловском, она осталась таковой спустя долгие годы, благодаря вещам, что любил поэт. Предметы, рукописи, да что там – все дышит Александром Сергеевичем, лишь этот бюст стоял и столетия чернил по-тихому.
– Зинаида, – обратилась к ней Станислава, перестав слушать мужчину, – ты намеренно сюда одних сумасшедших набрала?
– Поэта обидеть может каждый, – засмеялся Боба и погладил Тихомира Федоровича по почти лысой голове. – Продолжай, Тиша.
– Тихомир Федорович, давайте по делу, – скривилась Зина. – Мы обязательно разберемся и с поэтом, и с вами, но не сейчас.
– Подождите, мы ведь договорились рассказывать все, – обиделся мужчина, но все же продолжил: – Я думал, что сделал это незаметно: устроился рабочим, там как раз шел ремонт в одном из хозяйственных помещений, и вынес этот бюст в подсобку, позже выкинул там же в пруд. Он маленький, размером с ладонь, потому и чернил-то не сильно, я даже думал, его долго не хватятся. Но неделю назад мне написали и сказали, что, если я не хочу сесть в тюрьму за Пушкина…
– Да за него даже Дантеса не посадили, – усмехнулся Боба. Зине показалось, что он проникся к тучному Тихомиру Федоровичу. – Так что, Тиша, ты зря переволновался.
– …то должен заплатить миллион долларов, – договорил мужчина и опустил глаза в пол, как нашкодивший подросток. – Именно поэтому я ехать с вами не хотел, столько я здесь не заработаю, да и платить шантажисту не хочу, поэтому решил пойти и сдаться в полицию, но при этом указать неправильное место, чтоб они не смогли найти данный бюст. – Тут он захихикал, видимо, довольный своей сообразительностью – Но ты, Зина, меня переубедила, только не пойму, откуда ты про это узнала. Вот, теперь все.
– Думаю, нашим ученым хана, – вынесла вердикт Станислава. – С такой-то охраной их перебьют, а капля достанется самому злому злодею, прошу прощения за тавтологию.
– Я не знала, – сказала Зина Тихомиру Федоровичу, – а, как недавно выразилась Стася, взяла вас на понт. Видела, что что-то у вас происходит, но вот что – не могла понять. Ладно, с Пушкиным в озере мы разберемся позже, я вам обещаю. Сейчас главное капля.
– Подождите, – остановил он девушек, которые вновь спешили начать обсуждение, – так не пойдет. Вот Боба предложил, чтоб мы все свои секреты выложили и стали друг для друга открыты.
– Что у вас? Еще один бюст? Надеюсь, в этот раз Лермонтов для разнообразия, – сказала раздраженно Стася.
– Нет, с бюстами покончено, но ведь еще не говорил Боба, – искренне возмутился Тихомир Федорович. – Так не честно.
Все взглянули в сторону Бобы, но ответить он ничего не успел – в дверь постучались.
– У меня дежавю какое-то, – сказала Зина. – Если я
