того чтобы болтаться на виселице, вы можете отделаться мягким приговором — может быть, два или три года. Все будет зависеть от вас. Как вы себя чувствуете сейчас? Хотите кофе?
— Спасибо, не откажусь.
Он хлопнул в ладоши и приказал охраннику принести кофе.
— Закуривайте, — добавил он, протягивая мне сигарету и чиркая зажигалкой.
— Я бы хотел получить свои собственные сигареты, — сказал я.
— Все в свое время. Вы получите любые сигареты, которые пожелаете, господин Лотц. Но прежде, чем мы продолжим разговор, я хочу показать вам кое-что. Это убедит вас в бесполезности лжи. Мы знаем о вас все.
Из ящика стола он вынул две пухлые папки и положил их перед собой.
— Вам это знакомо? Почитайте внимательно, не спешите.
— Не могли бы вы выключить этот свет. Я ничего не вижу.
Он выключил лампы, и я начал перелистывать досье. Там были аккуратно подшиты все мои телеграммы за несколько лет. Очевидно, они давно их перехватывали и, наконец, выявили мой передатчик.
— Есть над чем подумать, не так ли? — участливо спросил Алеш. — Мы слушали ваши радиопередачи почти три года. (Это не соответствовало действительности. Позже стало ясно, что мои сообщения перехватывались одной иностранной спецслужбой.) В одном досье входящие, а в другом — исходящие телеграммы. Думаю, что вы без труда узнаете их даже в нынешнем виде. Теперь у нас есть ключ к вашему шифру, и специалисты уже трудятся над их расшифровкой. Видите, ваша помощь нам практически не нужна. Ваши шифровки сами расскажут нам все, что мы хотим знать о вашей шпионской деятельности.
К несчастью, это было правдой. Если им удалось расшифровать несколько десятков телеграмм, что при наличии ключа не представляло никакой сложности, они знают достаточно для того, чтобы трижды меня повесить. Единственное, что мне оставалось, — это делать вид, что я готов с ними сотрудничать. Молчать и запираться было просто бесполезно. Если они начнут применять пытки, что для египтян являлось обычным делом, то они могут вытащить из меня больше, чем мне хотелось бы признать. С другой стороны, делая вид, что я готов с ними сотрудничать, сообщая им то, что они уже и так знают или могут узнать без моей помощи, я мог бы увести их немного в сторону, сбить со следа. Я обладал неплохими актерскими способностями, и, если я хотел сохранить себе жизнь, мне надо было играть свою роль максимально правдоподобно. Шанс небольшой, но это было единственное, на что я мог надеяться.
— Ну, что скажете? — прервал мои мысли Алеш. — Какого вы теперь мнения о египетской разведке?
— Поздравляю, господа. Отличная работа.
Все трое широко заулыбались.
— Ваша оценка очень лестна, — сказал Мафус, — и я готов ответить вам тем же комплиментом. Вы самый хитрый агент, который до сих пор работал в Египте. У вас безупречное прикрытие. Если бы не ваш передатчик, который нам в конце концов удалось запеленговать, вы бы могли работать еще несколько лет, и никто…
— Довольно, — прервал его Алеш. — Мы здесь не для того, чтобы говорить друг другу комплименты. Это допрос.
— Он больше похож на чаепитие, — сказал по-арабски Абдель Хаким. — Дайте мне его на два часа, и он запоет нам прекрасные песни.
— Он в любом случае запоет, — ответил Алеш. — Дайте сначала мне действовать по своей методе. Ты можешь использовать свой шанс позже. Ну, господин Лотц, — обратился ко мне Алеш по-английски, — каково ваше решение? Будете сотрудничать с нами?
— А какой у меня выбор? — пожал я плечами. — Игра окончена, и я могу рассказать вам все.
— Это очень мудрое решение. Вы не пожалеете об этом. В конце концов мы даже можем стать хорошими друзьями. Закуривайте еще, господин Лотц.
— А как вам удалось меня поймать? — небрежно спросил я. — Что вам позволило напасть на мой след? — спросил я, раскуривая сигарету. — Вы же сами сказали, что у меня превосходное прикрытие.
— Что, задета ваша профессиональная гордость? — засмеялся Алеш. — Боюсь, что пока не могу вам этого сказать, господин Лотц. Здесь, если вы не возражаете, вопросы буду задавать я. Когда последний раз менялся ваш код?
— Примерно месяцев пять назад.
— А что стало с прежними кодами? Они еще у вас?
— Конечно нет. Я их уничтожил. Вы же не думаете, что я буду хранить их как сувениры?
— Едва ли. Вы помните содержание сообщений, которые были зашифрованы прежним кодом?
— Это было давно, я помню содержание текста в общих чертах, не досконально слово в слово.
— Хорошо. О сообщениях мы поговорим позже. Расскажите мне о себе. Когда и где вы родились?
— 6 января 1921 года в Мангейме, а вырос в Берлине.
— Расскажите об этом. Вы все время жили в Берлине? Чем занимались?
— Когда я закончил школу, началась война. Я пошел служить в вермахт. Сначала в Германии, а затем в Африканском корпусе Роммеля. В Египте я попал в плен.
— Похоже, это вошло у вас в привычку. Какое у вас было воинское звание?
— Капитан.
— Всего лишь капитан? Вот вы и сказали нам свою первую ложь, господин Лотц. Хотите еще раз подумать над ответом?
— А что тут думать? И какая разница, был ли я капитаном или фельдмаршалом? Ведь всем командовал Роммель, а не я.
— Я думаю, вы никогда не служили у Роммеля. Разве у вас не было звания полковника СС?
Ясно, что они слышали сфабрикованную историю о моей причастности к СС. В конечном счете мне, возможно, будет выгодно признать ее, но не сейчас. Надо, чтобы они добились моего признания, тогда она будет выглядеть более убедительно.
— Это пустые слухи, — ответил я. — Правда заключается в том, что я служил капитаном в пехоте. Зачем мне лгать?
— Хорошо, пока оставим это. Чем вы занимались после войны?
— Эмигрировал в Австралию. Сначала работал водителем грузовика, а потом занялся лошадьми.
— И стали миллионером?
— Эту историю я рассказывал для того, чтобы объяснить, откуда у меня много денег. В Австралии я действительно скопил немного, но когда вернулся в Германию в 1958 году, то все потерял.
— Как вы начали работать на Израиль?
— Почему вы решили, что я работал на Израиль?
— Господин Лотц, не надо играть с нами в прятки. Радиус вашего радиопередатчика и направление антенны определенно свидетельствуют о том, что вы передавали в Израиль. Почему вы стали их шпионом? Вы еврей?
— Нет. Вам достаточно будет взглянуть на… Я не подвергался обрезанию.
— Не волнуйтесь. Посмотрим и на это. Но теперь отвечайте на мой вопрос. Почему бывший полковник СС стал израильским шпионом? Деньги? Угрозы? Шантаж?
— У меня настали трудные времена. Я любил хорошо
