ему привели по требованию и который все это время лежал неподалеку, связанный.
Только тогда шаман понял, ему удалось ее ослабить и запереть в собаке. Пока только в живом существе, но и это было неплохо. Ослабленной она не могла самостоятельно покинуть тело, вот только она и не собиралась это делать. Начался процесс слияния ослабленного духа твари и мощного пса. Такие монстры даже умирая извращают все до чего могут дотянуться.
Очертания пса поплыли, увеличиваясь. Пасть росла даже быстрее остального туловища и в какой-то момент стала настолько большой, что смогла бы откусить от орка сразу половину. Веревки, что удерживали волкодава на месте, рассыпались на лохмотья. С клыков, что достигли размеров ладони, капала слюна, а сама тварь стала по размерам превышать корову.
Пока она не кинулась к нему, Грок вынул амулет из кармана и забормотал наговор от темных духов, стремясь не уничтожить ее, но хотя бы оградить от себя. И это помогло от первых двух наскоков твари, что как будто обжигалась, подойдя к полукровке. А затем амулет рассыпался, не выдержав удара лапой. В третий раз темный дух не напал сразу, а, как бы издеваясь, дал орку шанс встать и вынуть топор. Дал призрачный шанс на победу. Вот только Грок понимал, все на что его сейчас хватит, это умереть как воину с оружием в руках. На большее он не был сейчас способен. Слишком вымотался, удерживая, ослабляя и запирая это существо.
Внезапно сверху упал солнечный луч, что ожег тварь, оставив на ее боку полосу дымящееся плоти, как будто солнце, что до этого безучастно смотрело на эту битву, решило вмешаться. Бывшая псина дернулась, смотря в ту сторону, где и был тот, кто являлся причиной ее раны.
Из ворот города выходил Посвященный.
Расклад изменился. Против священника у монстра, что походил на собаку, не было ни единого шанса. Поэтому он развернулся и бросился в сторону леса, не заботясь больше ни о чем. Шамана он сможет достать и позднее. Измененная тварь действительно была быстра, лапы, что и раньше могли развивать приличную скорость, сейчас нарушали все законы природы, унося ту на немыслимой скорости. Вот только воину Создателя было на это плевать, он не медлил и бросился в погоню.
Обычный разумный никогда бы не понял, как священник оказался так близко с тварью, откуда успел вынуть длинное копье с молочно-белым древом и каким образом смог пригвоздить тварь к земле, где та стала обугливаться сама по себе. А Грок понял. Посвященный каждым своим шагом покрывал расстояние большее, чем человек пробежит за три удара сердца. Он продавливал себя через мир, заставляя тот подчиняться, гнуться под волей жреца. Затем в его руке соткалось копье из света, что он немедленно пустил в ход. Оно было прекрасно и смертоносно: длинное, больше трех шагов в длину древко и узкий листовидный наконечник, что тоже был длиннее шага взрослого мужчины. Таким можно было не только колоть, но и рубить. Ударов было несколько, два из них подрубили переднюю и заднюю лапы твари, еще один вспорол бок, и наконец четвертый удар, пробив шею, опрокинул тварь на бок. А дальше жрец призвал мощь своего бога, чтобы выжечь тьму из твари, что убивала людей. Лучи, что падали с небес, обжигали тварь, ее плоть кипела и слазила с костей, доставляя ей море боли.
Грок не медлил, даже не смотря на слабость и то зло, что причинила эта тварь, он не хотел смерти духу. Ведь как бы ни была темно это существо, в нем оставалась частичка света, да был это оскверненный пес, а не то, с чем столкнулся шаман утром. И если священник уничтожит всю тьму, то истинно светлого духа удержать без согласия не удастся никому – свет невозможно скрыть в камне. Равно как и тьму, она развеется.
А еще это была его оплата.
Вынув второй моток веревки из бочки, он побежал к монстру, на ходу обвязывая себя и камень, который все это время сжимал в руках.
Заметив приближение орка, священник выдернул копье из раны, при этом не развеивая его и находясь в готовности прикончить тварь, если она попытается вырваться. А затем все повторилось, снова одержимость, опять тиски воли, пылающая клеть из нити, только целью переселения на этот раз был камень в руках, который шаман затем обвязал кожаным шнурком, что был намотан ему на предплечье, и который теперь служил запором для духа в его темнице.
Работа была сделана.
** ** **
Хочешь рассмешить бога, расскажи ему о своих планах…
Я не успел пройти даже половины расстояния до трюма, когда один из передних левых канатов, что удерживал шар с горячим воздухом над головой, лопнул, при этом громко щелкнув, как конец кнута у опытного погонщика. Конечно, один из более чем двух дюжин тросов это ничто, все же остальные должны выдержать вес самого корабля с грузом, вот только создатели именно этого корабля, очевидно, что-то напутали. И прямо сейчас, смотря на вмонтированное в борт стальное кольцо, к которому крепился канат, я видел, что нагрузка на него была слишком высока и оно постепенно деформировалось, растягивалось, чтобы через два удара сердца полностью порваться, выстреливая осколками во все стороны. До меня они не долетели, все же я стоял практически у другого конца лодки, а вот частично перебить еще один из канатов вполне смогли.
– Мне кажется, он сейчас… – начал я, смотря на злополучный трос.
– Ага, мне тоже, – поддакнул матрос, что находился все это время на палубе и видел, как все началось.
Наши взгляды были направлены на канат, что держался на последних волокнах, на глазах истончающихся, которые не продержались и половины от малой свечи. И как только он оборвался, последний трос из четверки на переднем участке, на который свалилась небывалая нагрузка, вырвал кусок обшивки с креплениями. Вся конструкция вздрогнула и резко
