долбаная машина.
– Мы переживаем за тебя, – сказал Влад. – В мире сейчас такое творится… И мы это все видели. Все видели эти шары.
– Это не просто шары, – ответил Саша. – Они здесь неспроста. Они говорили мне…
– Говорили? – Михаил сел на корточки прямо перед другом и посмотрел ему в глаза.
– Они говорили, что я… – Саша поставил сок на журнальный столик. Он не мог подобрать слова. – У меня было ощущение, что всё плохое, что есть в мире, обрушилось на меня… Я атеист, и объяснения найти не могу. Мне надо о многом подумать.
Неожиданно Саша поднялся с дивана и направился к лестнице.
– Я хочу спать, – признался он.
Остальные решили его больше не тревожить. Саша медленно зашагал по ступенькам наверх и скрылся из виду.
– Эти разговоры об атеизме – это вообще к чему? – недоумевал Михаил.
– Я помню, как тот мужчина из теленовостей говорил что-то про дьявола, – заметил Влад. – Я, конечно, не хочу нагнетать обстановку, но… раз даже Саша, убеждённый атеист и хардкорный программист, начинает задумываться о Боге… то я даже не знаю.
– Нам всем надо поспать, – сказала Арпине.
– Наконец-то здравые мысли! – Антон поднялся с дивана. – Пойду наверх к нашему атеисту.
***
Первая спальня, с выходом в гостиную, досталась Владу. Антон вместе с Сашей разлёгся в большой спальне на втором этаже, Миша уже спал во второй спальне, а Арпине расположилась в гостиной на диване у стены. Перед ребятами возникла сверхзадача – заснуть.
Влад устроился у окна на полуторной кровати, даже не раздеваясь. Голова страшно болела, а глаза слипались. На улице все сильнее шел дождь. Стук капель о подоконник ещё больше нагонял сон.
В памяти мелькало все увиденное сегодня. А что, если та сущность придёт к ним ночью во время сна? Неужели ничего нельзя сделать, чтобы себя обезопасить? Те шары…
«Так, стоп. Не нужно об этом думать. Надо отбросить все проблемы и попробовать досчитать до тысячи. В детстве отлично помогало».
Итак, поехали.
«Один, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь… двадцать три, двадцать четыре… двадцать восемь, двадцать девять, тридцать, сука, тысяч долларов…»
Снова эти деньги… Без них рекламу не запустить, игра провалится, её никто не будет покупать и качать. Сессия тоже провалена, потому что он ничего не учил. Из всего разнообразия вакансий единственная, которую он сможет рассматривать – это раздача в «МакДаке». Свою дочь он никогда не увидит, потому что не хватит денег на маршрутку. Продать придётся даже велосипед.
В юности этот велик принёс ему много радости. Особенно запомнился Владу тот случай… покатушки на холмах. Да, холмы. Казалось, что сейчас ты не просто взберёшься на вершину, а улетишь куда-то в небеса. Но для этого нужен трамплин.
И вот же он! Впереди на вершине холма – деревянный скат в иссиня-чёрные небеса. Влад вращал педали всё яростнее и яростнее, и скат приближался. Лёгкий толчок – и Влад летит. Если вглядываться в небо, то можно заметить яркие звёзды, кометы и галактики. Слишком красочно, чтобы отводить взгляд, но надо осмотреться. Что у нас внизу? Местность неровная, будто невидимый великан накидал сюда комьев земли и прикрыл травкой.
Влад прямо в воздухе увёл велосипед чуть левее и начал снижаться. Угол падения становился всё острее. Ещё немного, и он достигнет земли… Но что это? Холмы уходят куда-то вниз, в чёрную глубину. Он снижается в свободном полёте, а траектория падения повторяет форму склона. Достигнуть земли уже невозможно.
Он продолжает падать верхом на велосипеде и крутить педали. Ветра почему-то не ощущается. Вместо него только мерцающие покалывания кожи и нарастающая внутренняя тревога. Склон становится всё круче и круче, велосипед падает всё быстрее.
А внизу ждет необыкновенная, всепоглощающая чернота.
Она тянет вниз, как что-то сладкое и желанное.
Что-то чёрное, вязкое, притягательное…
«Ты падал слишком долго, сынок», – сказал родной голос.
Влад вдруг проснулся.
Он открыл глаза и увидел очертания комнаты. Изображение окутывала красная пелена, а голову наполняло зловещее низкое гудение. Он не мог пошевелиться и закричать… Неужели его прямо во сне захватили шары из преисподней?.. Или, может, это инсульт? В таком-то возрасте? Что-то явно происходит с его головой.
– П… пом… помог… ите, – попытался сказать Влад. Язык буквально атрофировался.
Ещё пару мгновений – и очнулся. Он лежал на спине, впившись ногтями в одеяло, а по виску стекала капелька холодного пота.
Вскочил с постели, схватился за голову.
Это был не шар из новостей. Это был всего лишь сонный паралич.
В этот момент у Влада возникло стойкое ощущение, что его же собственный мозг пытается ему за что-то отомстить.
***
Саша открыл глаза. В его разуме копалось нечто агрессивное. Возможно, оно не принадлежало этому миру.
На сетчатке глаз мерцали искажённые образы из глубин памяти, залитые красным. Не самые приятные образы. Он чувствовал свое взмокшее тело, но не замечал собственного дыхания. Он постарался встать, но ему не удавалось даже пошевелиться. Невидимые лапы стальной хваткой держали руки и ноги, словно его привязали к койке ремнями в психиатрической лечебнице.
Вдруг ушло…
Саша вскрикнул, вскочил, как ошалелый, и схватился за голову. Уши наполнил яркий звон. Парень, тяжело дыша, повернулся к окну и увидел подкравшийся снаружи шар белого света. В сопровождении ещё нескольких мелких.
Саша быстро протёр заслезившиеся глаза и снова посмотрел в окно.
Мелких шаров нет. Остался только крупный.
Это была полная луна.
Он постарался оглядеть спальню. Ничего подозрительного. Только Антон на кровати справа как-то странно дышит и ворочается с бока на бок.
Саша встал с постели и осторожно побрёл к окну.
Тишина. Мутная луна слепит глаза. Дыхание сбито, голова раскалывается… На него и вправду напали? Или это просто луна, а у него совсем крыша поехала? Он ещё от предыдущего нападения в себя не пришёл. Второй раз бы не пережил, уж точно.
«Про… про…» – донеслось из тёмного угла.
Саша прислушался.
– Что?
«Про… про-о-о…»
Голос Антона. Видимо, говорит во сне. Его беспокойные движения становились всё энергичней, а лепетание всё чётче.
«Про… простите… Простите меня».
Саша подкрался ближе. Ему вдруг захотелось расслышать каждое слово. Возможно, друг впервые говорил искренне за последние несколько дней.
«Простите… Зачем я это сделал… Я раскаиваюсь… Раскаиваюсь… Простите меня… Я раскаиваюсь…» – Антон, лёжа на спине, махал руками в разные стороны. Сложно было разглядеть его гримасы во мраке, но, судя по напряжённым движениям и вздохам, он испытывал во сне страшные мучения, сравнимые с пытками.
От бесконечного количества догадок, что же Антону снится, воображение Саши
