дополз наконец до Владимира. После двух недель реквизиций Владимирская усадьба Голицына (которую по мере приближения войска польского всё увереннее называли Царицыной) показалась им райским местом, а сама Марина, выплывшая для первой встречи дворян на балкон во всём великолепии, произвела истинно королевское впечатление. Ещё пышнее оказался вечерний приём, и уставшая за почти три месяца Смоленской осады шляхта наконец-то почувствовала себя достойно.
Более практической, но не менее важной новостью были обозы с провиантом, отправленные из Польши Марининым отцом и прибывшие во Владимир тем же вечером, практически по горячим следам экспедиционного корпуса. Утомительные реквизиции (а, значит, и разор Владимирской и Суздальской земель) пока откладывались.
14. РАЗНЫЕ СТРАСТИ
ДЕЛА МИНИНСКИЕ
Свои новые земли Кузьма заселял спокойно и вдумчиво. Имение его большей частью уходило выше в предгорья, и по общему мнению, скотоводство там должно было пойти лучше, чем возделывание полей.
— Овец заведи, — сибаритски потягивая вино после обеда, посоветовал Кузьме Горыныч. — Проблем мало, мяса много. Красота!
— Да какое там мясо с того барана, — лениво возразил Матвей, — вот если бы бычков…
— Так он же не одного барана заведёт, э? — засмеялся Горыныч. — Много барашков — много мяса! Да шерсть ещё или, допустим, овчина…
— А вот, помнится, нас с Яреной к странным людям занесло, — ударился в воспоминания Матвей. — Железа нет, колёс нет, зато золота — как грязи, мдэ… И, что характерно, тоже в горах. Огороды у них ещё забавные были, ступеньками. так во-о-от. Зверюшки у этих инка были интересные. Вроде, на морду на верблюда похож, а горбов нет. Мясо вкусное, я пробовал. А уж шерсть мя-а-аконькая.
И Кузька мой неожиданно загорелся! Подавай ему этих верблюдо́в безгорбых — и только! С другой стороны — почему бы и нет? Только вот Империя Инка в самой близости от зоны военных действий элементалей — сунешься сейчас туда, костей не соберёшь.
— Да погоди ты, не суетись, — увещевал я «сынка», — к весне огненные, глядишь, остынут, тогда и сгоняем. Опять же, у тебя снег с пастбищ сойдёт, сразу на свежую травку и выпустишь. Иначе где нам сейчас столько сена набрать?
Еле уговорил. Как на мой взгляд, покуда маеты и с расселением хватает. Людской поток, немного поредевший в январе, к концу зимы потёк с новой силой. На сей раз крестьяне бежали с Владимиро-Суздальских земель, рассказывая, что огромное войско поляков явилось в град Владимир, объявленный новой столицей. Покуда поляки не особо лютовали, но народец, наслышанный о жутких расправах над любым недовольным, не очень-то собирался ждать. Да и железные собаки польских панов наводили на поселян неизбывный ужас. Мы ещё раз убедились: первые фотографии польских собак были сделаны не из травы, а сквозь реденький лесок, а на деле каждая железная псина выходила ростом с избу.
Владимирцам достигнуть Пожара было куда как ближе, чем подмосковным бегункам, вот и бежали они в одиночку и группами, а бывало, что и целыми сёлами.
— Я не знаю, каким образом, — рассказывал мне Чао Вэй, давно повышенный с сотника до тысячника и бессменно дежуривший со своей тысячей в пока ещё числившемся за мной имении, — но сейчас мало кто бежит наугад, как раньше. Теперь люди знают, что граница заколдована. Более того, они обычно знают моё имя, и как только начинают путаться в отражениях пространства, принимаются звать: «Чао Вэй! Чао Вэй!»
— Ничего удивительного я в этом не вижу, — этот доклад я заслушивал в начале февраля, — слухом земля полнится.
— Некоторые путаются, — глиняный воин усмехнулся. — Кричат не «Чао Вэй», а «чай вей!» или даже «чай пей!»
— И что же вы?
— Всё равно приходим, конечно. Проводим их, как вы велели.
— Вот и славно. Полагаю, вскоре нам следует ожидать карательных отрядов от разъярённых помещиков. Не могут они так долго не замечать, что у них под носом делается. В бой вступать только в том случае, если они захотят расправиться с бегунками. А так — пусть себе бродят.
Всех новых крестьян (кроме тех, кто выказывал страстное желание поселиться в рыбацких деревушках и заняться речным промыслом) мы заворачивали к Кузьме. Фёдор подобрал ему дельного управляющего, который, посмотрев и послушав, как планируется общинная обработка полей механическими конями, предложил и со стадами поступить сходно — обихаживать удобнее, а каждому крестьянину за отработанные дни начислять рабочую долю.
Новосёлы идею принимали с опаской. Однако ж, на каждый двор были нарезаны щедрые огороды, да и домашнюю скотину держать сверх общей не возбранялось, это успокаивало. А управляющие уверяли, что если каждое из новых хозяйств обеспечить маточным стадом (а против я никаких причин не видел), то года через три Мининская вотчина имеет все шансы стать очень крупным поставщиком мяса в Царстве Русском.
Звучало немного по-купечески, но ведь на голодные зубы много не навоюешь, так что я слушал, одобрял и выделял под нужные дела финансы.
НЕРВОВ НЕ ХВАТАЕТ
Жили мы спокойно, как будто и не было войны. А она ведь была, рядом — только руку протяни! Горыныч, слушая новости, частенько выходил из себя, начинал бегать по кабинету или по столовой, рычать.
— Как они могли! Как они могли! Уму непостижимо! — это, к примеру, про то, что совет из бояр семи родов всё-таки направил шведскому королю предложение воссесть на русский престол. Дескать: монаршая кровь! Не чета низким родам, сами боги ему покровительствуют!
Не знаю, кто уж там и кому покровительствует, и какие закулисные переговоры сыграли, но хитрый Густав шведский прислал ответную ноту, мол, всё Царство Русское ему под свою руку брать несподручно, разве что Псков да Новгород с их землями. А касательно остального предложил поинтересоваться у польского каролюса Сигизмунда.
— Можно подумать, он на распродажу уценённых товаров явился! — негодовал Змей.
— Дак ведь они на нас именно так и смотрят, — сердито ответил Кузя. — Как на бычка забитого. «Ах, какой окорок! Я бы взял. Пан Сигизмунд, а что вы думаете по поводу грудинки? Рекомендую…» Тьфу!
— Может, вмешаться уже, да задать им? — Горыныч был готов бежать хоть сейчас.
Только непонятно было, куда бежать.
— Ну, допустим, — у меня на душе тоже было кисло. — Выскочим мы. На чьей стороне встанем? Или, хотя бы, против кого?
— А хоть бы и против Густава! — запальчиво выкрикнул Змей.
—
