не охота.
– Чем именно?
– Чтобы не застрять здесь навсегда: карета в полночь превратится в тыкву, и по туфельке начнут разыскивать меня.
– Не понимаю, о чём ты, но если чувствуешь угрозу, то конечно, мы не будем возражать.
– Сама слышишь смысл сказанного? «Воз рожать».
Она отмахнулась:
– Когда к нам в следующий раз ждать, Евгений?
Аверьянов помешкал, окрестности обозрел. И увидел то, что обычному смертному не по плечу. И увидел мир, разделенный незримой стеною. А на той стороне, уже и не надеясь помириться меж собой, маги и жрецы собрались посмотреть, что там за чудик объявился. Десятилетиями выстраивали стены и заборы, а он их сносит, отыскивает разные способы, как забавляется; уже коллективно возведённую стену, после трёх часов упрочнения, он разбил хлопком в ладоши. И ладно бы, пострел, школьник! Не всем память отшибает перед рождением, кто-то проскакивает. А это серьёзный прокол у служб: как это упустили вы, имея под руками технологии тотальной слежки? Ну, что можно сказать? Раз привыкли дурака валять, теперь сами расхлёбывайте. Белая раса ещё подбросит дровишек, и будете маяться в печи, в содеянном сознаваясь.
Водитель грузовика высадил у калитки, получил напоследок инструкцию:
– Городок отдыхает, так постарайся не будить лихо.
Аверьянов похлопал Миршатку по спине – мол, принимал участие в твоём освобождении, я ничего не прошу, просто помоги вернуться.
– Есть у вас местечко, недалеко от центра. И есть товарищ, которого арестовали. Его вытащить надо, иначе навсегда здесь застрянет.
Итая мигом сориентировалась:
– Твой компаньон?
– Можно сказать, и так. Пока карета…
– Не превратилась в тыкву, я запомнила. Это такой набор слов для возвращения? – Хозяйка заскочила в дом, вынесла проданный товар, вручила гостю.
– Надеюсь, они помогут. Где у вас содержат арестованных?
Она возглавила шествие, флагов с собой не догадались взять, да и особой нужды не наблюдалось. Буквально через сто шагов оказались у здания управления. Аверьянов обратил внимание на такую особенность:
– А что это мы так быстро?
– Ночные скорости установили предки. Для тебя, видишь, это в диковинку, а мы привыкли, ибо с этими понятиями подружились с детства… Вижу, задумался. – Итая подхватила гостя под руку и повела в новые ворота управления. – Всё, что в детстве нас окружает, принимается за чистую монету, других условий мы не признаём, пока не убедимся сами, что где-то существуют другие правила. Смотри, как у нас и у вас: что-то есть такое же, но есть и отличия. – Она дёрнулся за ручку калитки, ведущей в подвал управления. Спустились по ступенькам, вошли в следующую дверь.
На деревянной колоде, в наручниках, посиживал Василий, путался в формулах, сколько золотишко стоит здесь, и сколько на родине.
– Ты осознал своё поведение, несчастный? – Аверьянов примерил роли, не свойственные ему. – Именем правопорядка, вы освобождаетесь из-под стражи, в честь новых обстоятельств на линии фронта.
Василий, похоже, не признал напарника; эти умственные упражнения в тиши могут увести в такие дебри, что и своих рук не узнаешь.
– Кто вы? Меня на фронт? Я не намерен воевать за чужие карманы!
Миршатка поспешил успокоить:
– Тебе не придётся идти на фронт, у нас всё под контролем. Скажи спасибо моей жене и Евгению, – как вовремя он пришёл на помощь.
– Евгений? А-а, не узнал. – Василий поднялся с колоды, цепи звякнули, напоминая о долге перед местными обычаями. – И что, вот с этим идти?
Аверьянов заметил ключик на стене, но решил, что пусть нагрузка послужит хорошим уроком. Красть из соседних миров – дурной пример другим, кто осмелится осваивать порталы.
– Не такое уже и тяжёлое, если что, я помогу. Уходим!
Узник не мог вместить понятие. Ночью никто не охраняет, что ли?
– Давай, пошевеливайся, Василий. У них заведено так: если посадили на цепь, ни у кого и в мыслях не будет сбежать. Надеются, что судебная реформа случится за ночь, и утром судья объявит, что задержание ошибочно, не того взяли. Настоящий преступник на свободе, а тебя надо выпускать.
Вася подхватил колоду, поднял на плечо – я готов.
У того самого места, где Аверьянов погрузился в городок, они остановились.
– Здесь, точно? – Итая уже сообразила, откуда гости явились. – Вы путешествуете по мирам?
Василий уставился на компаньона:
– Ты мне ничего о путешествиях своих не говорил.
– Много будешь знать – заберут в министры. Зачем тебе головная боль? Оставайся свободным, и мир одарит открытиями.
– И много миров?
– Я сам только второй день, как начал изучать. Первый класс.
– А мне с тобой нельзя?
Аверьянов нащупал границы соты, попросил отойти с линии, где должна проступить дверь.
– Можно, но при условии, что не будешь хватать всё, что лежит без охраны.
Компаньон огорчился:
– Так у них всё без охраны. Мне будет трудно победить соблазны.
– А этому мы и призваны научиться. Не твоё – не тронь. Жизнь приготовила подарков для тебя, только не бери чужого.
Супруги взялись за руки, смотрели во все глаза. Стены соты в ночное время как бы подсвечивались изнутри, не оставляя сомнений в реальности происходящего. Разглядели они и седьмую дверь, в центре, по горизонту.
– Евгений! А эта дверь куда ведёт?
– В ад.
– Ты там бывал?
– На днях собираюсь заглянуть. Пока не получил разрешения, но очень хочется поглядеть.
– И не боишься?
– Кого? Этих придурков, которые управляют нами? Пусть они боятся.
Василий перехватил колоду, переложил на левое плечо.
– Не, Жень, я с тобой в ад не пойду. Боязно. А вдруг предъявят обвинения, скажут – за тобой такие хвосты, что можно заранее упечь в чан со смолой.
Аверьянов повернулся к нему, скрипнул зубами.
– И когда вы уже научитесь отделять христианские байки от реальности? Нет никакой смолы и чанов. Есть выдирание памяти о прожитых днях. Вот это по-настоящему больно, как и не жил. – Тут же развернулся к супругам. – Нам пора. Иначе закроют портал, и мы никогда не вернёмся по домам.
Оказавшись внутри соты,
