публику приветствиями на польском, чешском и армянском, пока она готовилась.
Потом прогонял настырного ксендза со сцены, а следом ко мне ещё подошёл Жан Рено в тулупе и красном женском платке на шее. Кстати, ему идёт, ему всё идёт. Так вот его спутница, блондинка с короткой стрижкой и идеальным русским, предложила издать мою книгу во Франции. А я не пишу книг, но зачем-то соврал, что у меня их девяносто восемь.
Потом меня качнуло влево, вправо, отбросило назад, машина пошла ровнее, и я очнулся. Солнце клонилось к закату. Учитывая, что мы уехали после завтрака, считай, прошёл весь день. Ещё на мне была новенькая, ни разу не стиранная гавайская рубашка. Очень похожая на мою прежнюю, но не та, хотя банковские карты по-прежнему лежали в нагрудном кармане. А ещё я отметил новенькие джинсовые шорты. Меня модно приодели?
Не помню. Почему не помню? Надо спросить у…
– Афродита, счастье моё, мечта моя, рыба золотая, не пропадай, э? – скалил зубы уже знакомый водитель Арсен, который, кажется, подрабатывает оборотнем на постановочных шоу Гекаты Аванесян. – И ты, друг, держись, второй раз может так не повезти!
Я обернулся в некотором недоумении, и он радостно добавил:
– А ещё тебе привет от тёти Моти!
Взревел мотор, жёлтое «рено» мягко тронулось с места и вдруг рвануло так на третьей космической, словно за ним гнались дементоры, все на одного.
Невозмутимая Гребнева, в новеньком платье, с большим пакетом в левой руке, потащила меня правой к дверям музея. Бдительный Сосо Церберидзе как раз открывал калитку ворот. Поведя носом в мою сторону, он вдруг недовольно зарычал:
– Кровь…
– Всё в порядке, пёс! – резко оборвала его девушка. – Проводи Александра Грина куда-нибудь отдохнуть, а мне нужен директор. Вот только посмей сказать, что он ушёл!..
Вопреки моему предположению, старик сторож вовсе не обиделся на то, что его обозвали псом, а, вежливо поклонившись, кивнул мне в сторону сада. Меня, видимо, укачало в машине, потому что всё ещё болела голова и на глаза периодически наплывала какая-то розоватая дымка. Я тяжело опустился на прохладную мраморную скамью, тело было лёгким и слабым.
– Зема, бро, что с тобой? Ты весь бледный, как брюхо у лягушки! Смотри сюда, – на меня коршуном бросился выползший из-под стола Денисыч, – следи за бокалом вина! Вправо, влево, к кончику носа… Реакции замедленные, но в целом норм, можешь вы-пить.
– Не хочу, я не в настроении.
– А кто тебя, немощь тусклую, спрашивать будет? Пей! У настоящего мужчины всегда должен играть румянец на щеках и быть бодрым… этот, короче, лингам в штанах! Пей, говорю, возвращай себе здоровье, греческое вино плохого не посоветует.
Я не хотел, честное слово, но он же и мёртвого уговорит. Да и действительно, стоило мне выпить залпом, не отрываясь, большой стакан в триста грамм, как головная боль отступила, по всем мышцам разлилось восхитительное умиротворение, дыхание стало размеренным, а мир вокруг вновь обрёл прежние краски.
– Хвала Дионису!
– Спасибо, очень приятно…
– Диня, я ж не тебе.
– А-а, да, извини, бро! Ещё наливаю?
– Давай. Какие-нибудь закуски есть?
– Скоро ужин, – в наш разговор вмешался третий мужской голос. – Александр, друг мой, что произошло в городе? Меня чуть не сбила с ног наша прекрасная сотрудница, так она спешила разнести кабинет Феоктиста Эдуардовича вдребезги и напополам! Вы с ней не поссорились?
Герман, подойдя сзади, развернул меня за плечи и нахмурился:
– Ты и вправду бледен, как будто потерял полведра крови. И… от тебя, кажется, пахнет овечьей шерстью?
– Ой, я не знаю. Лично по мне, бро, Саня ничем не пахнет!
– Потому что ты разбираешься только в запахах вин.
Могучие руки Земнова подняли меня как пушинку, поставив лицом к нему. Не задавая вопросов и не спрашивая разрешения, он буквально стянул с меня рубашку, чудом не порвав её на куски.
– Четыре пулевых отверстия. В тебя стреляли!
– Чего-чего? – нервно спросил я, опустил глаза и причудливо выругался на латыни.
– Тётя Мотя зашивала? – со знанием дела присвистнул наш полиглот, вновь подсовывая мне вино. – Только она использует лечебную паутину и вату из шерсти ягнёнка! Тебе повезло, зема!
…Вот теперь я вспомнил всё.
Поездку со Светланой Гребневой на такси за новым платьем. Зубастого водителя с именем популярного французского вора-джентльмена Люпена. Двоих байкеров в чёрном, увязавшихся за нами следом. Общительную и добродушную старуху продавщицу с ярко выраженным псевдоодесским акцентом.
Да, да, как раз она и представилась мне тётей Мотей! Представляете? Абсурд и ходячая пародия, но если человека так назвали родители, то что ты будешь делать? Да ничего. Только обнять себя и плакать от осознания, какие весёлые неформалы у девочки папа и мама…
Потом наша сотрудница при мне примеряла платье, это было куда круче стриптиза и невероятно красиво. Когда она надевала второе, вошли двое парней в кожаном прикиде и мотоциклетных шлемах, вытащили обрезы, с четырёх стволов выпалив картечью. Но как же…
– Афродита не пострадала?
Великан и пьяница озадаченно переглянулись:
– Бро, ты чо, Светку ничем не убьёшь!
– Она же у нас богиня красоты, её все боятся!
Ну, как вы поняли, естественно, объяснять мне никто ничего не собирался. Дежурно проехались по ушам, и всё. Ладно, спрошу сам, когда она вернётся. Делов-то! Голова опять закружилась, и, кажется, я упал. А потом уснул. Или сначала уснул, а потом упал. Неважно…
– Ты знала, что они будут стрелять! Ты была в курсе!
– Ой, откуда я могла такое знать?
– Ты сама мне сказала, что эти придурки будут мстить!
– И что? Людишки любят месть. Никто давно не призывает к мести высшие силы, все всё делают сами.
– Да? Но мстят не только люди! Боги тоже обожают это дело, и теперь нам придётся прятаться!
– Можно подумать, что сейчас мы не прячемся!
– Сейчас нас не ищут! А теперь будут!
– И что с того?
– И то! Куда ты спрячешься от солнца?!
– Не нагнетай, милый. Допустим, мальчики увлеклись, такое бывает. Это стоит твоих нервов?
– Я сию же минуту пойду и поубиваю их сам!
– Это вряд ли…
– То есть ты со мной не пойдёшь?!
– Не вижу смысла убивать мёртвых.
– Кто это сделал – волк Гекаты, старуха Арахна?
– Я, милый, я…
– Хочу тебя.
– Раздевайся…
– Уже!
Я проспал, наверное, часа три или четыре. За окном уже вовсю разгорались ночные звёзды. Голова побаливала, но мне удалось откинуть тонкое одеяло, встать и с помощью маленького зеркала хоть как-то рассмотреть свои раны. Небольшие, аккуратно залепленные кружочками ваты, на груди, животе и левом плече, крови нет, синяки будут. Ничего не
