папуасский трекинг – это испытание похлеще самого восхождения.
Принимающий нас товарищ из надежной фирмы по имени Боб не собирался с нами идти, а выделил так называемых местных гидов. Сам остров Папуа – Новая Гвинея принадлежит Индонезии, которая его и захватила. И для местных жителей – папуасов – индонезийцы являются настоящими захватчиками. Но гидов дают более-менее цивильных. Один гид был индонезийцем, а второй являлся некой помесью. Один гид – совсем молодой мальчик – еще как-то по-английски разговаривал, а вот второй гид, постарше, который являлся основным и был единственным, кто знал дорогу через джунгли к горе, по-английски не говорил совсем. То есть молодой парнишка, по сути, служил переводчиком, хотя в достоверности его перевода то и дело приходилось сомневаться.
От Илаги за полтора часа мы добрались до деревни Пинара, откуда у нас должен был начаться трекинг в уже совсем диких джунглях. Однако мы задержались там на два дня. Нас не хотели выпускать. Сказали: «Вы не волнуйтесь, сейчас придут местные, убедятся, что с вами все нормально, и пойдете». А что с нами должно быть не так? Тут приходят люди с ружьями, выводят всех во двор и устраивают досмотр всех наших вещей. Вероятно, они надеялись, что наши рюкзаки и баулы нашпигованы оружием и наркотиками, все время пытались что-то уточнить на непонятном языке и немного нервничали, не слыша от нас вразумительного ответа. Однако поиск результатов не дал, и понемногу партизаны остыли. Мы же находились в некотором напряжении, не будучи уверенными, как наилучшим образом себя вести в данной ситуации. Наша принимающая организация, то есть товарищ Боб, вступил с повстанцами в длительные переговоры с целью их подкупа. После двух часов переговоров и миллионов рупий в белых конвертах, переданных партизанам, они согласились нас пустить. Ничего не отобрали, даже деньги оставили. А мы-то как раз были наслышаны о рассказах про местных партизанов, которые забирают деньги у туристов. Нам повезло этого избежать[43].
Сначала все шло довольно неплохо. Нам дали носильщиков, которые тащили наш груз. Нас сопровождали местные женщины с резвящимися ребятишками-карапузиками, потом через два дня пути они уже пропали. Мир действительно был абсолютно другим: даже сложно себе представить, что все это происходит на нашей родной планете Земля. Связь у нас была только через спутник.
Ежедневно мы шли по десять часов. И почти все время идти приходилось под проливным дождем. Укрыться от лесных ливней было невозможно – не помогали ни герметичные накидки, ни специальные сапоги, ни непромокаемые баулы – все это для местных джунглей ерунда. До места ночевки мы неизменно приходили мокрые вплоть до трусов – и так каждый день. Переходили по болотам, по рекам, которые так и норовили залиться внутрь резиновых сапог, и в какой-то момент мы шли чуть ли не вплавь, хотя нам уже было все равно.
С носильщиками у нас не было возможности общаться из-за незнания языка. Но они были довольно милы. Страшные снаружи, но, возможно, добрые внутри. По крайней мере, мы так надеялись. А день на четвертый наши гиды вдруг объявляют нам: еда кончается. Мы слегка обалдели: что случилось? Как же так? Ведь у нас все рассчитано на две недели похода! Они нам объясняют, что на самом деле еду должны были поднести, но по каким-то неизвестным причинам не поднесли. «А зачем подносить? – спрашиваю я. – Нельзя было сразу все прихватить с собой?» – «Конечно нет, – удивляется гид: ведь еда должна быть свежей, а значит, должна подноситься по мере передвижения». Это, конечно, очень милая забота со стороны гида – обеспечить клиентов свежей едой. Особенно когда ее нет вовсе.
Я сначала никому не рассказываю, пытаюсь найти способ уладить проблему. Говорю: «Ддавайте доплачу, кого-нибудь вызовем. Они отвечают: «Да нет, так невозможно». А молодой гид предлагает: «Я могу птичек ловить, травки собирать». Ну давай, говорю, лови своих птичек. Благодаря этому мы с носильщиками сильно подружились, несмотря на ситуацию и языковой барьер.
Мы ночевали в палатках, а носильщики строили из веток хитроумные навесы прямо на деревьях, и вповалку в них набивались человек по 10–15. В качестве пищи они употребляли в основном картошку, которую запекали на костре. Видя наши голодные глаза (птичками да травками сыт не будешь), они сжалились над нами и стали нас подкармливать картошкой. Вечером, после очередного изнурительного перехода, мы приходили к ним в гости, садились вместе вокруг костра, где носильщики сушили насквозь промокшие вещи, и получали свою порцию картошки. Но еды все равно не хватало. Юра постоянно вспоминал свою «Корчму» и никак не мог понять, почему он находится здесь, а не где-нибудь в Майами. Игорь с грустью рассказывал, какая теплая баня у него на даче, – ни о чем другом он не мог думать.
В итоге мы сходили на саму гору, которая после испытания джунглями не показалась нам такой уж неприступной. А обратный путь, увы, по той же дороге с ежедневными переходами по 10–12 часов. В этом плане мало с чем можно сравнить такой опыт. Грязь, дождь, со временем начинает казаться, что иного мира не существует вовсе. На обратном пути очень хотелось домой, есть, поскорее попасть в нормальные человеческие условия. Мы так спешили, что вниз добежали где-то дня за три-четыре, и под конец заблудились из-за спешки. Оставалось всего часа три ходу до деревни, то есть до цивилизации, а мы никак не можем выйти на тропу. Начало темнеть. Но все обошлось, каким-то чудесным образом нам удалось найти дорогу.
Но на этом наши приключения не закончились. Товарищ из фирмы, который должен был нас встречать, заявил, что возникли проблемы с самолетами: билетов нет или нет даже самих самолетов. «Боюсь, мы не сможем улететь», – прискорбно заявил он и стал намекать на то, что нужно заплатить кругленькую сумму. Я нахожусь уже в полном шоке. Звоню Абрамову. Абрамов, как водится, подбадривает меня. «Сам я тебе не помогу, – говорит он – ведь я на другом конце Земли нахожусь (и вообще в другом мире). Но ты не отчаивайся, попробуй вырулить по законам тамошнего мира. У тебя получится».
Делать нечего. Грозно подхожу к нашему сопровождающему и жестко требую немедленно собрать вещи и двинуться в сторону местного аэропорта (хотя это название к нему не подходит, а папуасский я тогда не успела выучить). Подходим к аэропорту. Состояние грустное: то ли денег нет, то ли самолетов. Вдруг вижу: один самолет прилетел, другой – то есть авиасообщение налицо. Спрашиваю: «Почему мы не летим?» Про чартеры, которые
