живой, хоть и болит страшно. Что-то сломалось в моей жизни. Безнадежно…
Мы еще какое-то время сидим на приеме. Я не роняю больше ни слова. Нил уточняет что-то… просит записать. Нам выдают документы, квитанцию на оплату. Нил сам расписывается и помогает мне подняться.
Дети — это ведь счастье, да? Так почему же я сейчас просто убита горем?
Слезы ручьем. Нил так смотрит на меня. И сочувствие в его взгляде. И вина. И просьба простить. И молчаливая мольба принять. Принять все как есть.
Он сам расплачивается за прием, берет меня за руку. Ласково убирает выбившиеся пряди за уши и осторожно целует в лоб, бережно прижимая к себе. Я не могу сейчас оценить заботу Нила. С появлением в его жизни ребенка, как она изменится? Незначительно. А моя разрушена. До основания. Мне придется бросить все!
Мы идём на выход. Нога в ногу, рука об руку. Угнетающее молчание — наш спутник.
Молча садимся в его потрепанную временем машину.
Мотор оживает. Старенькое верное авто плавно вливается в крайний ряд.
Едем куда-то. Едем. Бесконечные картины пейзажа быстро сменяют друг друга.
Когда мы подъезжаем к поросшему дикими кустарниками берегу, я и не осознаю сразу: это именно то место, куда мы с Нилом спускались в день знакомства. Речка, где было темно и ветрено. А теперь спокойно. Ни звука.
— Пойдём поговорим, Ариш.
Он сжимает мою руку. Смотрит в глаза долго-долго. А потом наклоняется и касается губами тыльной стороны моей ладони.
Я вздрагиваю от этого нежного жеста.
— Пойдём, — выдавливаю из себя горестное согласие. Глажу любимого по голове.
— Прости меня, пожалуйста. Я очень виноват, что тебе приходится так круто менять свою жизнь. Ариш. Я правда понимаю, что это беспредельно сложно, это тебя выматывает. Понимаю, что тебе страшно и больно. Я бы хотел забрать часть этих переживаний себе, чтобы тебе было немного легче. Но не могу. Я могу лишь предложить тебя себя. Да, у меня нет столько возможностей, сколько, например, у твоих родных и друзей. Но ради нас и нашего малыша я готов на многое. Поверь мне, пожалуйста. Я готов. И все ради тебя сделаю, Ариш. Через несколько лет я смогу купить и новую машину, и дом, какой ты захочешь. И все что угодно. Я смогу, Ариш. Просто поверь мне. И дай немного времени.
Он молчит, а я не знаю, что сказать. Мне так больно сейчас. Но крохотный росточек надежды пробивается вверх.
— Нил, мне так страшно… — шепчу я ему, вновь стирая слезы.
— Давай поженимся, Ариш?
Глава 24
АРИНА
Ненавижу больницы. Лежала дважды. Не то чтобы остались слишком плохие впечатления от персонала или палат, но все это было ужасно. Долго находиться без движения для меня — настоящий ад. Я привыкла к активности. А теперь…
Уныло наблюдаю, как Нил аккуратно ставит у кровати мою дорожную сумку.
— Две недели в клетке, — подвожу я итог увиденному.
— Возможно, меньше. Ну здесь… очень даже неплохо, — пытается ободрить меня Нил. — Мама не так давно лежала в кардиологии. В обычной городской больнице. Я тебе скажу, это небо и земля. Тут реально как на курорте, — пытается пошутить Нил. Я, наверное, никогда не перестану восхищаться силой духа любимого, его умением быстро принимать решения и способности мгновенно сориентироваться в любой ситуации.
В ответ на мой скептичный взгляд Нил ничего не говорит. Я ему очень благодарна. Правда. Но… все еще никак не могу отойти. И от предложения. И от короткой яркой встречи Нила с отцом.
Там, на речке, мы с Нилом попытались обсудить наше совместное будущее, но возникло больше вопросов, чем ответов. Мы решили расписаться. Без торжества. Иначе я все залью слезами. Отлично, именно так я и представляла самый яркий день своей жизни: вынужденная свадьба, торопливое решение. Шик. Блеск. Красота. Нилу скоро придется уехать. Я пока буду заниматься здоровьем здесь. Ну и учеба же у меня. Кто знает, когда мне можно будет летать. А вдруг врачи вообще запретят перелеты! До следующего года дотянем. А там посмотрим.
Будущее расстояние убивает. Вынужденное расставание — тоже. Но Нил настаивает на этом: для ребенка так будет безопаснее, а сам Нил должен подготовить для меня новое жилье. Узнать о возможностях и условиях нашего воссоединения. Для этого тоже лучше расписаться. Чтобы вопросов меньше было и проволочек. Покидать родную страну и при этом официально оставаться друг другу никем… в общем, да. Если коротко, мы решили расписаться. Подадим заявление в загс… а потом выберем такую дату, чтобы по нашим подсчетам и мне можно было лететь, и Нил смог вырваться хоть на несколько дней.
Все стало слишком серьезно. Но хотя бы не зашло в тупик. Я не хочу бросать танцы. Не хочу бросать учебу. Мне нравится коммерция — это точно мое. Но очевидно, придется менять что-то и здесь. Соревнования пропустить. Чуть позже пойди на эту дурацкую йогу для беременных. И конечно, бассейн. В универе взять академ или вообще перевестись на заочку. Приезжать раз в семестр сдавать экзамены. Все же выход есть. А вот с Нилом быть на расстоянии и растить малыша фактически без отца… нет. На такое я не решусь никогда. Лучше уеду к нему. И мы будем вместе. Оба понимаем, что придется сложно. Но оба видим пока только такой пусть. Нил не хочет бросать нас с ребенком здесь. А я не готова жить вдали от него.
После разговора на берегу реки мы приехали домой. Ко мне домой. С папой неожиданно столкнулись в дверях. По одному его морозному взгляду стало ясно: папа уже все понял.
Он скупо поздоровался с Нилом, недовольно оглядев его с ног до головы. Даже руку не предложил. Я коротко представила их друг другу, после чего папа сразу заявил, что сейчас задержаться не сможет, но с Нилом хотел бы переговорить с глазу на глаз. Может подъехать, куда
