который сообщила крайняя бабушка – божий одуванчик.
Поднимаюсь на лифте, звоню в нужную дверь.
Открывает мне барышня лет сорока, миловидная, ухоженная.
– Здравствуйте, – начинаю тут же.
– Пылесосы, ножи, косметику мне не предлагать, – начинает агрессивно, пытается захлопнуть дверь.
Придерживаю. Быстро излагаю цель своего визита.
– Нет, – коротко отвечает женщина и снова пытается захлопнуть дверь перед моим носом.
Но тут из лифта выходит наш красавчик. Нет, ну это просто магия какая-то, не иначе.
Хмурое лицо дамочки сразу меняется на приветливое. Дверь дружелюбно распахивается.
– Антоша? – хлопает она глазами.
– Маргарита Павловна, здравствуйте.
– Не ожидала, – игриво крутит локон волос.
– У меня к вам просьба.
– Проходи, – пропускает его в квартиру, отодвигая меня.
– Подожди здесь, – бросает мне блондинчик, а я стою офигевший.
Вот на этого альфонца ты, Лиза, меня променяла? Я в культурном шоке.
Минут через десять наш герой с белозубой улыбкой выходит из квартиры.
– Всё готово! – взмахивает он бумагой, где изложено в виде жалобы всё, что случилось.
– И чем отплатил? Ублажил даму?
– Для того, на что ты намекаешь, у меня было маловато времени.
– Так мне показалось, что ты виртуоз.
– Тебе показалось.
– Ну-ну.
Проходит мимо меня к лифту. Тяну к нему руку.
– Давай сюда писульку. Отнесу участковому.
– Сам справлюсь.
– Так участковый мужик серьёзный, с ним твои альфонские методы не прокатят.
– Разберусь. Для мужиков у меня работают другие подходы.
– Так ты не из брезгливых?
– Заткнись, а?
Лифт едет вниз. Вдруг у блондина звонит телефон. Отвечает. Тут же расплывается в довольной улыбке.
– Привет, Пчёлка! – играет многозначительно бровями.
– Чего? – в бешенстве ору беззвучно.
– У меня всё хорошо, ты зря переживаешь. Твой бывший муж вёл себя почти культурно.
По моим наливающимся кровью глазам он, скорее всего, понимает, что всё культурное во мне умирает прямо в эту секунду. Но урод и не думает сбавлять обороты. Наоборот.
– Я зайду вечером на чай?
Хватаю его за горло, он уворачивается.
– Что? Нет-нет, всё нормально. Я в торговом центре. Всё, до вечера. Куплю твои любимые пирожные. Пока.
Отключается, а я хватаю его за шкирку и бью слегка по почкам, зажимаю в шейный захват, шиплю на ухо:
– Какая она тебе, мля, пчёлка, шмель ты недоделанный. Я тебе сейчас жало к херам вырву, и опылять ты тогда даже бабок не сможешь!
Выворачивается. Двери лифта открываются, выскакивает, я его зажимаю в углу снова.
– Руки убрал, – гаркает. – Или я на тебя напишу заявление тому самому участковому. А вон те милые бабушки подтвердят, что ты на меня напал.
Оборачиваюсь. Точно. Одна из старушек уже спешит к нам.
– Что происходит?
– Всё хорошо, – встряхиваю за куртку пару раз Антошу, а потом приглаживаю на нём одежду. – Крепкие дружеские объятия. Пойдём, Антоша.
Вываливаемся из подъезда, он вырывается.
– Вечером тебе хрен что обломится. А если попытаешься, это будет твой последний день! Усёк?
– Усёк, – мерзко улыбается блондин, достаёт из кармана телефон, демонстрирует мне включённый диктофон. – В лифте, если ты не знал, есть камеры. Так что лучше отвали от меня, если не хочешь загреметь в обезьянник.
Вот козлина вонючая. Провожаю его диким взглядом. Но кое в чём я убедился. Этот Антоша не так прост, и его нужно хорошо проверить…
Глава 21.
Я зла! И даже не знаю на кого больше. Да на всех сразу! На Сергея, на Антона, на себя и ситуацию в целом.
Устроили тут, понимаешь ли! А я между ними.
Но есть один момент, в котором мне стыдно признаться даже себе самой. Мне хочется заставить ревновать Сергея. Знаю, что это глупо, неправильно.
Да что там кривить душой, Лиза, скажи прямо, что ты просто дура!
Пусть так, но эта его дикая ревность разжигает внутри что-то такое… От меня прежней. Только хуже. Мне хочется банально ему отомстить, заставить испытать то, что чувствовала когда-то я.
Здравая часть меня кричит, что так нельзя, что эта дорога не приведёт меня к спокойствию и счастью, а если я буду разжигать этот костёр и дальше, то в один прекрасный момент полыхнёт так, что последствия будут совершенно непредсказуемыми. Но почему-то, когда Антон предложил встретиться вечером, эта разумная часть неожиданно замолчала. Только поэтому я согласилась на встречу с ним.
Ну идиотка же. Ведь куда логичнее было не провоцировать. Ну что ж теперь. Я ведь ещё могу передумать.
Но я не передумаю.
Наоборот. Вечером я переодеваюсь из своих вечных джинсов и футболки в лёгкое платье. Оно простое, но всё же более женственное. Волосы собираю в высокий хвост.
Рассматриваю себя в зеркало, впервые за долгое время пытаясь увидеть в себе женщину. Забытое чувство.
Достаю косметику. Мда. Сколько я её не использовала? Очень долго. Перебираю: тушь высохла, губная почти закончилась. Зато румяна новые и пудра. Немного прохожусь кистью по лицу, подчёркивая скулы, слегка подкрашиваю губы. Да, так определённо лучше. Прохожусь тушью по ресницам. Не суперобъем, но глаза точно стали выразительнее.
Соня всё это время крутится рядом.
– Ма-ма-ма! Дать-дать! – требует губную.
– Нет, моя сладкая. Рано тебе пока такие эксперименты проводить. Давай покушаем и пойдём гулять.
Вечер тёплый, бесподобный, в воздухе пахнет свежестью и цветами. Качу коляску по аллее, Сонечка свесилась через край и пытается поймать снующих вокруг голубей.
– Пик-пик-пик! – восторженно кричит малышка.
– Птичка пик-пик?
– Дать-дать, – тянет руки.
– Ну пойдём, моя непоседа.
Достаю её из коляски, и начинается наше любимое занятие – таскание мамы на полусогнутых.
Мы гоняем голубей, я достаю детское печенье из сумки, крошим его, к нам слетается целая стая жадных птиц.
Спина моя начинает ныть от неудобной позы. С трудом выпрямляюсь, потирая поясницу.
– Можно я с ней погуляю? – вдруг слышу сзади.
Оборачиваюсь. Сергей.
– Опять ты? – хмурюсь.
– А ты блондина ждала?
– Так, – беру Соню на руки, разворачиваюсь в другую сторону.
– Лиза, подожди. Обещаю, больше ни слова об Антоне, – выставляет вперёд ладони, примирительно улыбаясь. – Я просто хочу провести время с дочкой. Да и ты устала, я же вижу.
– Хорошо. Вот дочь. Поиграй с ней, я пока в магазин схожу.
– Как скажешь, – немного растерянно смотрит Сергей на Соню.
А
