но и на тех, кто уничтожил его потомство, каждый присутствующий это понимал. Доверять ему было небезопасно.
— Ты поможешь найти его? — вперёд выступил Никифор.
— Какие гарантии я получу? Или вы думаете, что клетка — пристанище моей мечты? — он показал волчий оскал в человеческом обличии, внимательно ждал, что даст ему этот торг, с интересом оглядывая толпу.
Все замерли, ожидая решения Верховной. Но ее лицо оставалось непроницаемым:
— Мы подумаем над твоим предложением.
Затем она повернулась к магам:
— Как только Иван появится, распределите периметр и начните выкладывать круг. Когда вы его замкнёте, начинайте активировать.
Самый старший из магов, огромный бородатый старик, вышел вперёд:
— Аврора, позволь мне пойти с тобой, моя сила нужна там, с этим заданием справится и род, а вот там… Неизвестно, что нас ждёт у озера.
Иларион посмотрел на старика из своего плена:
— Там вас ждёт смерть. И если кто-то выживет, я сам признаю его могущество и преклоню колени — он захохотал, словно рассудок начал покидать его сознание.
Маг с жалостью посмотрел на бывшего друга, но ничего не ответил.
— Нет, убедись, что все сделано правильно. Те, кто готов пойти со мной, вперёд, нам пора выдвигаться. У вас час на сборы. Никто не знает, когда начнётся этот кошмар — Аврора развернулась и пошла к дому.
— А что делать остальным? — Машенька, молодая волчица, дочь Матвея окрикнула магиссу.
— Молитесь и готовьтесь принять бой.
Больше она ничего не добавила и, взяв под руку мужа, молча ушла.
Все стали расходиться, маги собрались в кучку и, разложив огромный круг, стали чертить сектора, волки собрались по кланам, обсуждая где лучше расположиться вторым щитом, а злые, безумные глаза предателя следили неотрывно за ними.
Он хотел умереть, хотел уничтожить их всех, хотел чтобы его дочь жила… Сердце и разум рвались на части.
К клетке приблизился Леонид:
— Звонил доктор. Говорит, что у Лики есть шанс встать на ноги. Она будет жить, Илар, подумай над этим.
Глава 30
Машенька замерла на поляне, как вкопанная, она слишком растерялась. Нужно что-то делать, разве можно просто сидеть и чего-то ждать? Почему остальные волки согласились с таким положением дел? Нет, она не бросит отца, пойдёт с ним, даже если ей придётся тайно пробираться в самую гущу событий.
Она крепко сжала кулаки и тряхнула своей рыжей шевелюрой. Зелёные глаза загорелись мятежным огнём. Проследила за тем, как старшие оборачиваются и бегут в сторону деревни, как отец обернулся и кинул на неё прощальный взгляд.
В горле встал ком. Какой смысл собираться и готовиться, если скорее всего они погибнут? Нужно бежать сразу на место, посмотреть, где можно спрятаться.
Ее руки коснулась тёплая мужская ладонь, Мирон подошёл тихо, она за своими мыслями и не заметила.
Он был ещё бледен и слаб, последняя стычка не прошла для него бесследно, но голубые глаза улыбались, в них было столько тепла и света, что хотелось погрузиться в эти озёра, утонуть в них…
Она запуталась в своих ощущениях, испугалась, попыталась вырвать руку, но он мягко удержал:
— Я знаю, о чем ты думаешь.
Конечно знал, лесники всегда чувствуют эмоции, не читают, но ощущают их на ментальном уровне.
— И что? Пойдёшь и расскажешь отцу?
— Нет, просто не пущу. Ты не понимаешь, физическая сила роли практически не играет, но она будет нужна, если вмешаются люди. Если Иларион не соврал, то в нужный момент они обязательно появятся здесь. Я склонен верить, что он говорил правду.
— Ты просто пытаешься меня остановить.
— Нет, если бы был смысл в жертве, то я сам пошёл бы в первых рядах туда, но есть смысл не пропустить подмогу. Мы не знаем, что нам приготовили.
— Тогда поехали в город, давай узнаем, были ли чужаки.
Мирон печально улыбнулся:
— Думаю, что они будут осторожны, привлекать внимание не в их интересах. Нужно выставить пост на дороге, как только будет постороннее движение, нам сообщат. Я уже сказал об этом Авроре, она все организовала.
— А мы, мы так и будем отсиживаться в тылу?
— Нет, мы будем встречать гостей. Чем меньше останется их в живых, тем лучше для всех.
Машенька вздрогнула при этих словах, она никогда ещё не участвовала даже в охоте, почему-то инстинкт так и не проснулся, хотя и оборачивалась она тоже крайне редко, только когда отец инспектировал стаю.
С самого детства, когда только она начала осознавать себя, помнила особую заботу от рода, с другими волчатами так не носились. Это было и странно, и приятно, отец всегда говорил, что она просто единственная девочка в семье. Но, повзрослев, стала задумываться, почему у неё волосы цвета огня, когда у братьев и отца они иссиня чёрные? Почему сестра матери, которая умерла в родах, не обращает на неё никакого внимания, хотя вся остальная семья называет ее подарком?
Ответ оказался предельно простым, будучи подростком, она задержалась, читая книгу, и не легла во время спать, внизу раздавались знакомые голоса тетки и отца.
Разговор велся на повышенных тонах, что было не принято в их доме.
Мария приоткрыла дверь и прислушалась. Конечно, это не красиво с ее стороны, но было невыносимо любопытно.
— Она слабая! Только на половину волк. Ты тогда мог прийти ко мне, но предпочёл эту глупую человечку. Почему? — голос тетки срывался на крик.
— Когда умерла Илия, я не мог больше дышать, но были дети. Я просил все возможные силы дать мне освободиться от связи с истинной, не потому, что разлюбил, а потому, что должен был выжить ради своего потомства. И тут увидел ее. Она вылечила мое сердце. Ты не смогла бы этого сделать, не смотря на схожесть с сестрой, вы слишком разные, она была светлой, а ты носишь в себе слишком много обид.
— Но она ушла! Бросила тебя с ребёнком на руках! Почему все так падают перед этой девчонкой? Разве твои сыновья не видят, что она чужая?
— Мои сыновья — защитники своего рода, своей семьи, а моя дочь часть этой семьи.
Был слышен плачь тетки, но строгий голос отца обьявил, что разговор закончен.
Машенька скользнула назад в комнату и не спала всю ночь.
Ее мать почему-то бросила ее и ушла, это разрывало сердечко и доставляло боль. Но со временем все утихло и забылось. У неё была настоящая и любящая семья.
Спрашивать у отца ничего не стала, тогда было бы нужно признаться, что она подслушивала…
И вот сейчас, ее душу рвали на части вина
