сделал ты?
— Сказал, что люблю её. А ещё я каждый день нагло нарушал её личное пространство. Дуй к себе, спектакль окончен, я ей все расскажу и извинюсь за нас обоих, а потом ещё и перед, — я даже имя это без отвращения выговорить не могу, — перед Мариной.
— Это реально вот прям всё-всё? — с тоской спросила сестра.
— Да, у неё, кажется, кто-то есть, и я не хочу ничего больше знать.
Ксюха потрепала меня по плечу. Наверное, это единственное чего мне по-настоящему хотелось сейчас. Обнял её в ответ, потому что меня ждут очень непростые выходные, после которых Алина вновь будет ненавидеть меня как в школе.
Сестра порылась у себя в рюкзаке и выудила оттуда старую потрепанную тетрадку.
— Все равно держи. Думала, подарить вам это, когда тост читать буду на вашей свадьбе. Но не судьба. А у меня такая речь была заготовлена про двух сумасшедших.
— Это мой дневник? — я пригладил отогнутый угол обложки, оклеенной машинками из жвачек. Показная брутальность, потому что внутри там все было в фантиках от love is. Читал их как мантры и заклинания, потому что других учителей в сердечных делах у меня не было. Только эта странная большеголовая парочка.
— Ага, у Черниковой что-то подобное было, я подумала, что забавно вы так подобрались. Два одиночества.
— Одиночество, — невесело повторил я, прижимая тетрадь к груди. Немного не то “О”, о котором я мечтал.
— А в пакете у тебя что? — спросила Ксю, часто-часто моргая. Она там ревёт, что ли? — Полторашка? Все настолько плохо Паш? Ты же ЗОЖник в седьмом поколении.
— Это квас разливной, — обиделся я, это Ксюха ещё не знает, что я покуриваю. — Ещё там кошачий корм для Морта, а для меня вяленая вобла. У нас сегодня чисто мужская туса.
— С котом девушки, в которую ты влюблён? — скептически спросила сестра.
— Не начинай, вот съедет она, заведу своего, или сразу десять котов. Я сильный и независимый мужчина.
— Ясно, Паша. На рыбу не налегай, а то часа в три ночи сильно пожалеешь, когда будешь искать воду по всей квартире. А ещё вонять будет зверски. Алина не оценит.
Я лишь пожал плечами. Как я и говорил, терять уже нечего, ударюсь во все тяжкие: с квасом, Мортом и воблой. Сам буду как большой ленивый котик.
Морт уже терпеливо сидел у двери. В этот раз на морде было куда меньше складок.
— Папочка с гостинцами, — я потряс пакетом, но кот не оценил шутки и снова нахмурился.
Ладно, постараюсь сегодня не разговаривать. Меньше слов, больше действий.
Алина
Сидя в такси, я отчаянно анализировала то, что сказал Димка.
— Алин, мне сейчас очень плохо, мы можем увидеться? Ты нужна мне.
Ему плохо, потому что Марине плохо? А ей плохо, потому что с малышом что-то? О господи, я сейчас с ума сойду. Рылась в тетрадке и призывала на помощь вселенские силы, лишь бы с моими друзьями все было в порядке. И с малышкой. Особенно с малышкой. Ей и так в жизни будет не сладко со всей этой магией и ответственностью.
Шептала себе под нос все, что хоть как-то могло благополучно разрешить ещё неизвестную мне ситуацию. Таксист с опаской поглядывал на меня в зеркало заднего вида. И я прекрасно понимала его и не осуждала. Растрепанная, с безумным взглядом и жуткими листами на коленях, я сейчас точно не на крестную феечку походила, а на самую что ни на есть ведьму. Мужик даже иконки на приборной панели погладил.
Высадили меня прямо у подъезда Марининой и Диминой квартиры. Хотела сказать водителю спасибо, но он так резко вдарил по газам, что чуть асфальт не проплавил.
Домофон, лифт, ожидание под дверью. С каждой секундой у меня все сильнее скручивало желудок от тревоги за друзей.
А когда я увидела на пороге очень нетрезвого Диму, мне стало ещё хуже.
— Зайдешь? — попросил с какой-то подозрительной нежностью и надрывом в голосе.
— Только когда ты скажешь, что с Мариной все в порядке!
— С Мариной и малышкой все в порядке. Она у родителей сейчас.
У меня заныло в груди. Все-таки они поссорились из-за меня. Как же глупо. Чёртов Паша!
— И что теперь будет? — я сняла сапоги и прошла за Димой на кухню.
На столе красовалась початая бутылка коньяка.
— Не знаю, — почти шепотом ответил друг и тут же добавил. — Но знаю одно, и в мою жизнь приезд Парфенова внес коррективы.
— Ох, уж этот Парфёнов, — нервно рассмеялась я, потому что мне совсем не нравилось, как Дима смотрел на меня сейчас и медленно сокращал расстояние между нами. — Всем Паша успел поднасрать. Мне пришлось пожить у вас, и вы рассорились. Но я уверена, все обязательно наладится.
— Не наладится. Когда ты жила с нами, я все осознал. Каким же идиотом я был, что все эти годы… А потом я прочитал твоё сообщение, и все стало на свои места.
Какое ещё сообщение?!
Стоп-стоп-стоп. Не так я жизнь свою улучшить хотела, когда с Пашей сжигала все мосты. Не на такую вселенскую магию я рассчитывала.
Уперлась лопатками в холодильник, с которого на пол сорвалось несколько магнитиков и разбилось у наших ног. Прощай, Геленджик. Помню эту поездку сразу после школы. Нам было жутко весело втроём…
— Надо было тебя пригласить на выпускной. Какой же я идиот!
Отступать было уже некуда, Димина рука легла мне на талию, а в мыслях не осталось ни одного связного заклинания, которое спасло бы меня из этой ситуации. Только имя. Одно единственное имя. Паша. Паша спаси меня из этой точки невозврата! Но Парфёнов не волшебник, и естественно не смог материализоваться на кухне моих друзей и остановить пьяного Диму.
Не было никакой романтики в этом поцелуе, лишь горечь предательства, несбыточных надежд и чего-то другого. Чего-то странного. Ясность мыслей и полная свобода от старого чувства. Я больше не люблю Диму. Да я видеть его не хочу теперь!
Толкнула его обеими руками в грудь так, что он отшатнулся к столу. Быстро вытерла губы тыльной стороной ладони, и в голове стали вспышками трещать все моменты моей “дружбы” с этими двумя. Как меня держали рядом, словно послушную безотказную собачку. Как выгнали, когда впервые за всё время мне понадобилась их помощь. И вот опять позвали ради… Ради чего? Скрасить ночь, пока они в ссоре.
— Да пошёл ты, Дима. Я бы никогда не поступила так с Мариной. Да что там с Мариной! С собой бы не поступила. У меня есть
