Расправившись почти с половиной миски риса, я отложила палочки и налила себе воды.
– Совсем забыла: тебе привет от Мэл.
– Вы списывались утром?
– И с ней, и с Лив, и с Эрин. Вопреки всем моим опасениям пока ничего ужасного и требующего моего немедленного возвращения домой не случилось, – фыркнула я. – Мэл с Лив скинули фотку, как они вместе сидят в гостиной перед телевизором. Нет, я действительно рада, что Мэл сбавила обороты, но мне почему-то кажется, стоит ей немного отойти от шока и все вернется на круги своя.
Чжэ Ён опустил палочки.
– Тебя это волнует?
– Конечно, – тут же вырвалось у меня. – Я и правда стараюсь не думать об этом, но, как только представлю, что история с больницей повторится…
Мои плечи сразу напряглись.
– Я даже рассказать ей про курс профессора де Веги так и не решилась. Все боюсь, что для нее это будет слишком.
Чжэ Ён нахмурился, потер лоб и задумчиво поджал губы.
– Понятно, что это худший совет, который можно сейчас дать, но… думаю, тебе нужно это просто пережить.
Я кивнула, признавая поражение, но как же хотелось, чтобы нашлась панацея, которая вмиг избавила бы меня от всех забот.
– Пока я это обдумывал, звучало не так демотивирующе, – быстро поправился он. – Я хотел сказать, что мы оба наверняка еще не раз столкнемся с ситуациями, когда сделать ничего нельзя и остается только ждать и надеяться на хеппи-энд.
Он нагнулся над столиком и положил ладонь рядом с моей.
– Да, это паршиво и может расстроить, но я не могу с этим ничего поделать. Разве что пообещать, что стоит тебе протянуть руку, и я всегда помогу, чем смогу.
Его щеки залил румянец. Но эти слова меня непередаваемо успокоили.
Несколько минут мы помолчали, а потом Чжэ Ён, наконец, сменил тему:
– Кстати, о курсе. Тебе все еще нравится? Когда ждать твою первую выставку?
Мы снова взялись за палочки и продолжили есть.
– До этого еще лет пять минимум, – усмехнулась я, не переставая жевать.
– Какая жалость!
– Однако «нравится» не совсем то слово. Может, дело в том, что это не одна из основных дисциплин, но у меня даже нет ощущения, что я именно учусь. – Я с энтузиазмом бросилась в объяснения: – И школа, и университет у меня всегда ассоциировались с определенными ожиданиями. Темами, которые тебе не нравятся, но их все равно нужно учить, потому что так надо.
– А с рисованием этого всего нет, – подытожил Чжэ Ён.
Я покачала головой:
– И близко нет.
– Что уже хорошо, да?
– Да, – кивнула я. – Но тем сложнее мне мириться с основной программой.
Чжэ Ён выглядел так, будто ему есть что сказать по этому поводу. В общем-то, и так понятно, что именно. Если мне не нравится специальность, ее стоит сменить. Эта мысль уже несколько месяцев не давала мне покоя, но принять решение не так-то просто. Перемены – равно больше людей, больше стресса. Насколько проще оставить все как есть. Спасибо Чжэ Ёну, что он не стал снова поднимать эту тему. Здесь и сейчас мне хотелось притвориться, будто ни Чикаго, ни той моей жизни просто не существует.
Мы молча продолжили есть рагу. К концу обеда мой живот по ощущениям был готов лопнуть. Убрав со стола тарелки, официантка что-то спросила у Чжэ Ёна. После его ответа она с легким поклоном вышла и прикрыла за собой раздвижную дверь.
– Было очень вкусно. Почему в Чикаго я никогда не пробовала ничего подобного?
– До недавнего времени ты не знала и что такое хотток. А теперь – только глянь, куда тебя занесло.
– В глубокую зависимость?
– Именно! – усмехнулся он. – Надо познакомить вас с Эдом. Он обожает чонголь во всех его проявлениях. Наверняка, если б мог, каждый день ходил бы по ресторанам. Больше от жизни ему ничего и не надо.
– Лив и ее макароны с сыром. Одно время она каждый день варила к ужину по кастрюле.
Прошли годы, но мне пока так ни разу и не захотелось снова их приготовить. Официантка вернулась с двумя напитками. Я унюхала запах корицы и, как только мы снова остались одни, сразу схватила чашку. Вопреки ожиданиям напиток оказался холодным. Почти обжигающе ледяным и невероятно сладким.
– Это суджонгва. Пунш из сушеной хурмы, корицы и имбиря с добавлением кедровых орехов, – объяснил Чжэ Ён, тоже немного отпил из своей чашки и вернулся к теме еды: – Ну, вы хотя бы чередуете. Пицца, макароны с сыром, тортики… Даже похоже на сбалансированное питание.
– Эй, иногда на тортах бывают фрукты, – возмутилась я. – А пицца «Маргарита» всегда покрыта кусочками свежих помидоров.
– Ох, прошу прощения. Конечно, это полностью меняет дело. – Он криво усмехнулся. – Эд всегда оправдывается тем, что ему нужно наесть побольше перед армией, ведь там вряд ли будут нормально кормить. А все попытки убедить его, что и на службе он будет спокойно есть свое мясо, стоили мне нервов на несколько лет вперед.
Секунду… что?
– Армия? Почему Эд идет в армию?
Чжэ Ён несколько секунд непонимающе смотрел на меня. Но потом поморщился и вздохнул:
– В Южной Корее все пригодные к воинской службе мужчины обязаны отслужить. Запас времени у Эда еще есть, но все мы самое позднее к тридцати должны побывать в армии.
Я даже не знала, с чего начать расспросы.
– И никаких исключений? Вы же можете как-то… Ну, наверняка есть вариант уклониться от этого?
Чжэ Ён внимательно посмотрел на меня и покачал головой.
– Можно получить отвод, да, но только из-за проблем со здоровьем. Ни одного из нас это не касается.
Другими словами, Чжэ Ёну тоже придется пойти служить. Голова готова была взорваться от мыслей. Я ничего не знала о южнокорейской армии, а Чжэ Ён только вскользь упомянул обо всем этом и сразу закрыл тему. Пить внезапно расхотелось.
– Но… в смысле… вы же звезды мирового масштаба. Самая знаменитая на сегодня K-POP группа. Разве не уместно было бы сделать исключение?
– Не думаю, что это возможно, – бросил Чжэ Ён. – За все годы призыва исключений почти что не делали. Ради нас правила не поменяют.
Чжэ Ён говорил так спокойно, словно это сущий пустяк, но… служба в армии всегда сопряжена с определенным риском. Да? От вопросов кружилась голова. Я попыталась разобраться в них, выудить те, что волновали меня больше других. Тем временем Чжэ Ён под моим пристальным взглядом допил свой пунш.
Вскоре Чжэ Ён попросил счет и помог мне снова обуться. Уже на улице открыл для меня пассажирскую дверь своего спорткара, но стоило ему сесть на водительское сиденье и тронуться, из меня, наконец, посыпались вопросы:
– А что вы делаете, пока находитесь на службе? И как долго это длится? Вас будут учить обращаться с оружием? Ты уже знаешь, когда тебя призовут?
