чтобы так было, — возмутилась я.
— Что я должен сказать? — Он смахнул со лба прядь волос. — Ты права. Весь мир летит к черту. И знаешь, о чем я порой думаю?
— Уверен, что мне стоит знать?
— Может, Дороти не виновата? Может, это место прогнило изнутри, до самого основания? Или, может, это цена, которую мы платим за магию?
— В моем мире нет магии, но он тоже разваливается.
— Разве? Мне показалось, что там все в порядке. По крайней мере, лучше, чем здесь.
— Ты просто мало успел увидеть.
— Ну да, — согласился он. — Но знаешь, что мне там понравилось?
— Что?
— Он напоминал мне о тебе. Все, на что только падал взгляд. Я не переставал думать: «Вот она, родина Эми. Она ходила по этой земле, выросла под этим небом». Это то самое место, которое сделало тебя — тобой. Вот почему оно мне понравилось.
— Но там выросла и Дороти.
— Вот не надо! — возмутился Нокс, и мы вместе рассмеялись, но быстро замолчали, потому что на самом деле ничего смешного в этом не было.
— Хотела бы я увидеть твою родину, — пробормотала я.
— Ты на нее смотришь.
— Нет, то место, где ты действительно жил. Твою деревню. Дом, в котором ты вырос. Знаешь, такие мелочи…
Чародей поморщился.
— Его больше нет, — сказал он с горечью. Сердце сжалось, словно его боль была моей болью. — Ты ведь сама знаешь. Мой дом сровняли с землей.
— Знаю. Но мне все равно хотелось бы увидеть его.
— Тогда в реке обитало много духов. Когда я купался, слышал их пение. Летом прогуливался по Поющему лесу и любил наблюдать, как перестраиваются горы… — Нокс замолчал, печально и отрешенно глядя вдаль.
— Может… — начала я.
Но что «может»? Может, все еще наладится? Может, на самом деле все не так плохо? Эту фразу нельзя закончить, не солгав. Любой вариант звучит фальшивей поддельной сумочки, на этикетке которой стоит логотип Praba[12]. Подарок от отца на мой тринадцатый день рождения.
Впрочем, заканчивать фразу не пришлось, Нокс сделал это за меня:
— Может, нам не стоит сражаться? — спросил он. — Может, лучше сдаться?
— Нет! — возмутилась я. — Я не это имела в виду!
— Знаю. А я это. Никогда не думал, что осмелюсь сказать такое вслух, но порой я действительно так думаю. Пусть они все — Момби, Глинда, Дороти — лучше убьют друг друга. А после страна восстановится. Надеюсь, так и будет.
— Нет, я не спорю, может, ты и прав. Но мы не можем сдаться. Не сейчас.
Минуту назад я сама готова была сдаться, но после слов Нокса поняла, как глупо так думать.
— Слушай, — продолжала я, — в моем мире тоже не все так хорошо, как кажется. Побродив пару дней по канзасским степям, ты решил, что они прекрасны. Да, они неплохи, но наша планета летит в тартарары. Океаны выходят из берегов, с каждым днем люди разжигают все больше и больше войн, животные и растения исчезают, раз в год какой-нибудь подросток притаскивает в школу оружие и открывает стрельбу… — Я замолчала, заглянув Ноксу в глаза. — Мир, в котором выросла я, тоже прогнил. Но я же не сдаюсь. Потому что… если ты сдашься, для чего еще жить?
Мы долго молчали, глядя друг другу в глаза. Нокс стоял так близко. Я могла протянуть руку и дотронуться до его лица. Могла поцеловать его. Я так этого хотела, что сердце выпрыгивало из груди.
— А может, просто сбежим? — спросил Нокс, не отводя глаз. — И пусть они сами разбираются со своей войной. Мы найдем, где спрятаться, а потом, когда все закончится, выберемся из убежища и начнем все заново. Восстановим страну. Вместе.
Он взял меня за руку, и сердце едва не замерло. Как прекрасно это звучит. Только он и я. Вдвоем. Никакой войны, никаких страданий. Не придется больше убегать. Словно в чудесном сне… Но этого никогда не будет. Нельзя пожертвовать всеми любимыми, родными людьми ради одного парня. Я успела узнать Нокса, он тоже никогда не сможет так поступить. Решение убежать уничтожит его. И кем тогда мы станем? Двумя усталыми людьми с разбитыми сердцами посреди мертвого, разрушенного мира? Я понимала это. И Нокс тоже.
— Ты сам в это не веришь.
— А что, если верю?
— Нет, не веришь. Это самое эгоистичное предложение, какое я от тебя когда-либо слышала.
— А может, я ублюдок?
— Ты, может, и ублюдок, но уж точно не эгоист.
— Как ты можешь знать наверняка, Эми?
— Я бы никогда не влюбилась в эгоиста.
Глаза Нокса широко распахнулись.
— Эми, — хрипло выдавил он. — Я…
Он не договорил.
— Что «ты»? — нежно спросила я, беспокоясь, что сказала лишнее.
А потом поняла, что Нокса поразили не мои слова. Смотрел он не на меня, а на горизонт.
— Думаю, у нас неприятности, — пробормотал он. Я резко обернулась. На равнине рядом с дворцом нас поджидало войско зловещих клонов с васильковыми глазами и ровной, никогда не стареющей кожей. Из-под шлемов выбивались завитки золотистых волос.
Ни с кем нельзя было спутать волшебницу, парящую над ними. Как и закованных в цепи юношу и девушку рядом с ней.
20
— Беги, зови остальных, — прошептал Нокс, утягивая меня вниз, чтобы Глинда не заметила нас на балконе. — Быстро!
Не нужно было повторять дважды. Я метнулась вниз по ступенькам, но на полпути врезалась прямо в…
— Мелиндра! — охнула я.
Она выглядела почти так же, как во время нашей последней встречи: высокая, яростная и всегда готовая к битве. Светлые волосы на человеческой части ее головы были сострижены почти под ноль, а на металлической половине тела появились вмятины и царапины. За ней стояла Аннабель, рыжеволосая девочка-единорог с багровым круглым шрамом посередине лба. Она тоже тренировалась с нами в пещерах Ордена. Комната была полна незнакомых мне людей. Гламора растирала Герт спину, а Момби выглядела измотанной. Должно
