не так. Именно эти «дармоеды» денно и нощно куют победу на невидимых фронтах вместе с товарищами, которые сейчас пашут в «поле». Именно они без устали анализируют десятки тысяч сообщений, поступающих изо всех уголков мира, именно они ориентируют резидентуры на самые важные направления работы, и с позиций мудрого и всезнающего Центра руководят их деятельностью.
Быков сидит за столом, заваленным стопками разноцветных папок. Их количество настолько неимоверно, что с трудом верится, что даже самый мощный интеллект сможет переварить весь этот объём информации до конца рабочего дня. И сделать это нужно «кровь из носа», так как завтра их место займёт такая же гора документов, и очень повезёт, если эта гора будет не больше сегодняшней. За дополнительным столом на плановом докладе находится Глеб.
— Как дела в отделе? — спрашивает его генерал, не поднимая глаз от очередной синей папочки.
— Навожу порядок, товарищ генерал! Ещё, конечно, рано говорить, но наметились контуры образцово-показательного отдела. Думаю, сделать его лучшим. Конечно, двух-трёх нерадивых сотрудников — прихвостней Бореева, придётся уволить. В остальном справлюсь, не сомневайтесь!
— Ну, ну. От прихвостней, конечно, нужно избавляться, — произносит он, откладывает документ и устремляет свой взор на Глеба. — Я сегодня пораньше уйти собираюсь, пораньше — это по окончанию рабочего дня. Приболел что-то, может завтра позже приду. Поэтому тебе задача будет.
Генерал достаёт из ящика и бросает на стол связку ключей.
— Это ключи от кабинета Бореева, завтра Собственная безопасность придёт, будут изымать всю документацию из его сейфа. Так ты проследи, чтобы всё штатно прошло и ни один документ не пропал.
— Сделаю всё в лучшем виде, не беспокойтесь, товарищ генерал. Выздоравливайте, нам без Вас никак нельзя! — берёт со стола ключи Глеб.
— Завязывай, Лиственный! Я тебя насквозь вижу, ждёшь не дождёшься, чтобы свою задницу засунуть в моё кресло.
— Только когда придёт время. И после Вашего благословения! — отшучивается Глебушка.
— Ладно, время покажет кого и куда. Свободен! — заканчивает генерал.
***
Почти пустой коридор, несколько запоздавших сотрудников спешат на автобусную остановку. Глеб издалека наблюдает как из своего кабинета выходит Быков, закрывает и опечатывает дверь, после чего направляется в сторону выхода.
Совершенно пустой коридор. Глеб выходит из кабинета и подходит к двери своего бывшего друга. Уверенным движением он сдёргивает печать, открывает дверь, входит и тут же закрывает её на замок. Свет в кабинете не включает, достаёт из кармана фонарик и нажимает на кнопку. Тонкий луч выхватывает в темноте сейф, Глеб подходит к нему, достаёт ключ, открывает замок и с усилием тянет на себя увесистую стражницу секретов. Тусклый свет фонарика проникает внутрь и освещает совершенно пустые полки.
Изумлению Глеба не долго пришлось пребывать на этом свете, так как сразу же после его рождения оно было задушено беспощадной рукой страха. Оконная штора медленно отодвигается и из-за неё появляется силуэт мужчины, освещённый вечерним небом. Глеб в испуге отскакивает, фонарь вываливается из его рук и падает на пол. Силуэт выходит из-за шторы, подходит к столу и нажимает кнопку настольной лампы.
— Николай!? — вырвалось из уст опешившего Глеба.
— Они самые, мой кабинет, кто же тут ещё может быть!? — «предатель» неспеша садится на своё кресло. — Да ты не дрейфь, садись, погуторим немножко, — указывает рукой Глебу на стул. — А документы отсюда давно убрали, ценные они очень.
Глебушка с опаской обречённой жертвы, силой усаживаемой на электрический стул, присаживается.
— Я тут на днях из командировки вернулся и узнал там принеприятнейшую новость. Наши главные противники и одновременно заклятые друзья, не стесняясь апеллируют псевдонимом очень ценного источника. И было бы это большой неразрешимой загадкой, если бы не один нюанс — во всём Бюро это имя знают только: Директор, его заместитель, Быков и я. Вот ещё и ты случаем узнал о его существовании, — Николай делает небольшую паузу, чтобы дать тому возможность переварить информацию. — Как ты себе представляешь не составило большого труда исключить лишних, остался один ты, Глебушка!
— Коль, брат, да ты что! Ты же меня столько лет знаешь! Это Быков, его проверить надо! Он же гнида редкостная, не мне тебе об этом рассказывать.
Николай задумался на несколько мгновений. Он молча смотрит на своего самого закадычного друга, с которым столько лет работал плечом к плечу, в котором никогда в жизни не сомневался ни на один грамм, и в любой момент готов был стать грудью, чтобы защитить того от смертельной опасности. Именно в это мгновение он остро почувствовал самую большую боль за всю жизнь — боль от предательства его самого, сотен товарищей, государства, народа и наконец Родины.
— За столько лет и не узнал до конца. Артист ты хороший, сколько пользы мог бы принести, если бы не пошёл служить в разведку!
— Да не я это Коля, говорю — генерала нужно повертеть! — пытается спасти свою шкуру Глеб.
Бывшие друзья слышат, как в дверном замке тихо проворачивается ключ, затем дверь бесшумно открывается и в проёме показывается знакомая до боли фигура Быкова. Он спокойно, не глядя на присутствующих, входит в помещение, осматривается, включает свет. Дверь в кабинет остаётся открытой, так как в коридоре напротив неё останавливается трое мужчин крепкого телосложения. Генерал ищет взглядом свободный стул, берёт его, уверенно ставит напротив Глеба и присаживается. Только сейчас его пожившие опытные глаза пронзают Глеба парализующим взглядом, предатель прямо на глазах как-то сжимается, воля покидает его тело, и оно оставшееся без внутренней поддержки, обвисает бесформенной массой.
— Давай верти, вертелка то выросла!? — добивает его Быков. — Заодно подскажи, как к тебе кураторы обращались, господин «Глуми» или товарищ «Глуми»!?
Глеб опускает свою голову ещё ниже, обхватывает её руками и начинает плакать.
— Я всё расскажу, вы должны меня понять! Я готов искупить! Я могу даже сейчас принести много пользы! Простите меня!
— Бог простит, чего уж там! Тем более ты уже всё осознал!
Генерал машет рукой, и крепкие парни входят в кабинет.
— В Лефортово его! И чтобы никто лишний не видел, — обращается к ним Быков.
Молчаливые крепыши без промедления подходят к Глебу, поднимают его, ставят лицом к стене. Действуют жёстко, но корректно. Двое сотрудников фиксируют по одной руке, третий в это время тщательно ощупывает одежду Глеба, сверху вниз, каждый карман, шов, пуговицу, всё где могла-бы быть спрятана даже иголка. В кармане брюк он находит толстую авторучку, открывает её, видит объектив.
— Товарищ генерал, цифровой фотоаппарат.
Генерал молча кивает. Сотрудник продолжает досмотр, не обнаружив более подозрительных предметов, они заводят руки Глеба назад и застёгивают на них наручники. Одевают на голову полотняный мешок и выводят
