— Русский! — орали, срывая голос, филеры.
— Вот он! — указывали «рексы» на русского «медведя», который помял им бока и попортил амуницию.
— Но он же русский! — справедливо возмущались «рексы». — И он оказал сопротивление!
— Да-да — русский, но это совсем другой русский, это тот русский, которого вы должны были защищать!
— А чего же он тогда нас бил? — недоуменно пожимали кевларовыми плечами немецкие бойцы.
— Так вы ж его по голове — дубинкой.
— Так он же первый начал!..
Наконец, кое-как разобравшись, кинулись в погоню. Сперва на улицу. Но, узнав, что из подъезда никто не выходил, бросились на чердак и на крышу.
И верно!.. Беглец балансировал на самом краю крыши, намереваясь упасть вниз.
— Halt! — крикнули бойцы, карабкаясь по черепице. И снова: — Hende hoch!
Что беглец и сделал, четко выполнив команду, — поднял руки и заскользил вниз по крыше. Не упав лишь потому, что каким-то чудом зацепился за водосток.
К нему подскочили, схватили за руки, огрели по голове и втащили обратно на крышу.
Да, это был он — прохожий среднего возраста, роста и комплекции с незапоминающимся лицом! Тот, что вошел в подъезд с коробкой в руке.
— А где коробка? — крикнул кто-то.
И крыша вмиг опустела.
И подъезд.
И двор.
И улица.
Жильцов всех квартир эвакуировали.
И соседних подъездов.
И соседних домов.
Как предписывает инструкция. Потому что если рванет и, не дай бог, кого-нибудь убьет или покалечит, то федеральному правительству придется платить им компенсации!
В ходе операции наметилась пауза, которая могла закончиться не скоро. И… как угодно!..
Глава 28
Твою мать!.. Как же так могло выйти-то!..
В отчаянии подумал он. Так лопухнуться! Как самому распоследнему кретину! А все потому, что самонадеянность! И еще — Германия! Дома бы он такой промашки ни за что не допустил!..
А здесь — допустил! Прошляпил!
Ведь подозревал. Ведь глядел. И… Все равно не углядел!..
Эти-то откуда взялись?! Как снег на голову! Этих он совершенно упустил из виду!..
Вон они, повысовывались!..
И — верно!.. Из окна той мертвой, без признаков жизни квартиры, чуть не выползая на подоконник, полезли объективы видеокамер! Сразу двух! Направленных на дом «объекта». Вернее, на двор, где, суетясь, разворачивалась боевая операция, бегали бойцы в бронежилетах и шлемах с забралами.
А он думал, он уверен был, что там пусто, что никого нет. В помине! Почти на все сто! Еще бы — там же штора ни разу не колыхнулась, лучика света не пробилось!.. Вот он и расслабился!.. И чуть не попал!.. Как кур в ощип!..
Н-да!..
Там, в невидимом отсюда дворе, разворачивалось шумное шоу — крутились синие мигалки, кто-то лез на крышу, «рексы» тащили в машину упирающегося русского диверсанта и тащили на носилках в карету «Скорой помощи» побитого Herr Baumgartman… А в видимом отсюда доме, в квартире с темными окнами и задернутыми жалюзи, проклюнулась жизнь! В первый раз за все это время! И единственный!..
Выходит, те наблюдатели были не одни? А и другие тоже! Вот эти самые молчуны!.. Выходит, не подвела интуиция?
Но как они сидели, как сидели!.. Как неживые! Не дыша!..
Лишь когда случился захват, они позволили себе чуть больше. Позволили себе на мгновение высунуться. Когда бойцы группы быстрого реагирования выводили из подъезда арестанта. Потому что таиться уже смысла не имело — ведь злоумышленник был выслежен и схвачен. Поэтому и позволили!
Что и требовалось доказать.
И на чем строился весь расчет!
На шум они должны были прореагировать — должны были полезть из тайных щелей. И полезли! Потому что не могли предполагать, что диверсант, которого совместными усилиями органов немецкого правопорядка взяли, будет не он. И будет не там, а совсем в другом месте — удаленном на полкилометра. На своем НП. На чердаке. В клетушке. С сорокакратной подзорной трубой! В доме, из окон которого удобно было следить за домом «объекта». За его окнами, подъездом и двором. И так и оказалось — следили!
Они — за «объектом», а он — за ними!
В сексе это извращение называется — слежкой за вуайеристом, или наблюдением за наблюдателем. За тем, что подглядывает за актом в данном случае правосудия. А наблюдатель поглядывает за ним! За тем, как он наблюдает. Откуда наблюдает… Как…
И делает выводы…
Тут он рассчитал все очень верно!
Просто так их выманить было бы невозможно. Только на приманку, на какое-нибудь значимое событие например, на захват русского диверсанта! Который придет взрывать предателя своей Родины и заодно законопослушных немцев.
Вот он и пришел! С бомбой в коробке.
И уж тут они не утерпели, тут они, нарушая все правила приличий и заодно конспирации, полезли любопытствовать. Тем выдав себя. С головой.
Вот и вся немудреная хитрость.
Которая позволила установить истину.
Встреча состоялась, но на встречу с предателем пошли только ноги, а глаза остались на месте. И стали смотреть за теми, кто будет смотреть — как ловят ноги…
И углядели. И при этом остались целы.
А вот нога…
Глава 29
Нет, сирены еще не замолкли.
И кареты «Скорой помощи» не уехали.
И пожарные машины не убыли.
И репортеры не разошлись.
Потому что была еще коробка!
И в ней-то и было все дело!..
Когда прибыли саперы, все вокруг было оцеплено полицией и завешено флюоресцирующими лентами с предупреждающими — Ahtung! — надписями! Но за них и так никто не пытался лезть. Немцам коли сказали не лезть — они не лезут…
Это только в России, когда случается нападение на Сбербанк и революция, куда прибывают войска с автоматами, улица вмиг заполняется зеваками, которым охота поглядеть, кто в кого будет стрелять и попадет ли. И тут уж ори не ори — ничего не поможет, зеваки будут стоять, обсуждая, кто сильнее, милиция или бандиты будут лезть на заборы, откуда лучше видно, и биться об заклад. А вездесущие детишки непременно просочатся сквозь пикеты и кордоны, встанут вкруг автоматчиков и, дергая их со всех сторон за камуфляж, станут канючить:
