Книга После него - Найки Рор

(а она внимательно следила за статистикой), шансы воронов на победу в Супербоуле составляли всего десять процентов. Но уже то, что команда приблизилась к самому желанному трофею, было большим достижением для Балтимора и ещё большим для нас, стилистов.

Итак, наступила суббота перед игрой. Несмотря на то что было уже шесть часов вечера, я всё ещё оставалась на работе. Мне следовало радоваться возможности абстрагироваться, ведь мои руки и голова были заняты чем-то другим, но этого не происходило, потому что, даже когда я не думала о Харди, я продолжала держать в руках его одежду.

— Поллианна, мы закончили, закрывай всё и доставь одежду Динамиту и Аполло. Завтра перед выходом на стадион я зайду к ним, чтобы убедиться, что всё в полном порядке, — приказным тоном сказал О’. Босс тоже выглядел заметно уставшим. Как он и предполагал, нас осталось двенадцать человек для обслуживания более семидесяти спортсменов.

Я повесила одежду на передвижную стойку и потащила её к лифту, набрала этаж игроков и там кивнула швейцару, а затем направилась к квартире Харди. Прежде чем постучать, я глубоко вздохнула.

— Пруденс, — поздоровался он, открыв дверь в белой футболке, с ещё влажными волосами. Видимо, Харди только что вышел из душа.

— Принесла одежду на завтра.

Он пригласил меня войти. Я взяла чехол с его костюмом и последовала за ним, пока он шёл по коридору. Было невозможно не смотреть на его плечи.

— Ты голодна? — спросил он.

— Нет, спасибо.

— Хочешь пить?

— Нет, Харди.

Он покачал головой.

— Интересно, почему, я так и думал, — язвительно заметил он.

— Что я не хочу ни есть, ни пить?

— Что ты ничего не примешь от меня. — Я прижала к груди чехол с одеждой. Открыла рот, собираясь сказать что-то, что могло бы иметь смысл, но снова закрыла, не произнеся ни слова. Харди взял свой обычный протеиновый коктейль и посмотрел на меня.

— За… завтра тебе придётся надеть простой джемпер с высоким воротом и… и брюки из камвольной шерсти, — продолжила я. — перед выходом на стадион тебя придёт проверить О’.

— Почему бы тебе не прийти вместо него?

— Потому что… потому что он руководит, а я помогаю.

Харди начал втягивать напиток через соломинку, не отводя от меня взгляд. В ту знаменитую ночь пять лет назад он смотрел на меня точно так же, после того, как провёл двадцать минут, ублажая меня языком между моих ног.

У него был такой же завораживающий взгляд, отчего по позвоночнику пробежала дрожь.

— А что, если я захочу, чтобы меня курировала ты?

— А что, если паренёк на подхвате захочет стать твоим тренером?

Он улыбнулся мне.

— Не знаю, может, ему и не разрешили бы, но ведь ему ничего не стоило попросить, верно? Конечно, всегда на случай, если паренёк на подхвате хочет стать тренером.

— У меня нет проблем с проверкой, я всегда это делала, когда меня просили.

— А что, если ты попросишь проконтролировать меня? — спросил он более прямолинейно.

Если бы могла, я бы ударила своё глупое сердце, потому что оно начало биться раздражающе радостно.

— Харди… я… я…

— Я понял, мне всё предельно ясно. Просто проигнорируй мою просьбу. Я полагал, что, раз уж мы уладили недоразумение с «Кэнди и Харди», тебе будет интересно узнать меня по-настоящему, но я ошибался. Не хотел показаться назойливым или неуместным, — ответил он. — Положи одежду на диван. Приятного вечера, Пруденс, — добавил и направился в смежную комнату, оставив меня посреди гостиной.

Я положила чехол на диван и повертела головой, подглядывая. И увидела его; Харди стоял спиной ко мне и что-то мыл в раковине. Мне следовало уйти, соглашаясь с его выводом, так было бы проще, но я не стала этого делать, потому что добавлять сожаление к случившемуся пять лет назад, было бы мазохизмом.

Я приблизилась к арке в комнату и встала в проёме.

— Харди, — позвала я, но он не обернулся, — почему у меня сложилось впечатление, что ты злишься?

— Нет. Это не так.

— Да нет, ты злишься. Дело в том, что я… я подписала контракт с очень специфическими условиями, — почувствовала себя обязанной сказать ему.

— Я хорошо знаю этот контракт.

— Если ты его знаешь, то также знаешь, что я рискую своей работой.

Он повернулся и вытер руки.

— Пруденс, ты ничем не рискуешь.

— Да нет же, рискую.

— Ты рискуешь своей работой, поэтому отказываешься смотреть на меня и не хочешь выпить что-нибудь, что предлагаю?

— Ты понимаешь, о чём я.

— Нет, я не знаю, что ты имеешь в виду, потому что на самом деле я не видел тебя последние пять лет.

— Может, ты разыгрываешь?

— Вовсе нет, я ясно выразился. Это ты продолжаешь крутить. Или, может быть, я полный идиот, что хочу услышать всё прямо. Я спросил тебя, интересно ли тебе познакомиться со мной поближе, а ты ответила, что подписала контракт! Если это способ не обидеть меня, могу понять, но я бы хотел, чтобы ты высказалась чётко и ясно.

— Ты думаешь… ты думаешь, мне неинтересно узнать тебя поближе?

— Я думаю, нет. Тебе всё равно. А может, и да, кто знает?

Я посмотрела на него. Харди был таким красивым, таким доступным, таким желанным и в то же время недостижимым.

— Если я ответила тебе, что подписала контракт, то только потому… потому… короче говоря, пять лет я считала тебя грязным обманщиком, хотя ты никогда им не был, и теперь, когда знаю правду, это может точно, вызвать проблемы.

Харди сделал пару шагов в мою сторону, и я подумала, что лучше бы он их не делал. Мне следовало уже привыкнуть к его присутствию, но это не происходило. Мы находились в его квартире одни, вдали от раздевалки и всех остальных; и хотя мы были одеты, я всё равно могла видеть нас обнажёнными.

— Я искал тебя, когда проснулся, искал весь день, но никаких следов, которые привели бы меня к тебе, не было. Я неделями задавался вопросом: почему ты не оставила мне свой номер телефона.

— Не хотела быть той, с кем изменили невесте перед свадьбой. Так что нет, я точно не оставила бы тебе никакого номера.

Харди подошёл ближе, а я стояла, беспомощно глядя на его мокрые волосы, зелёные глаза и то, как он смотрит на меня. Мне хотелось броситься ему на шею, поцеловать и признаться, что я никогда не переставала сравнивать его со всеми, с кем познакомилась за эти годы.

Но какое я имела право выставлять перед ним свои ложные надежды?

— Я не такой парень, Пруденс,