Андрея и не представляет, когда именно этот человек попал в багажник ее машины? Нет, этого она не сделает. На такое она не решится. Хотя Андрей, конечно, будет утверждать, что все произошло именно так. Но она скажет правду! Она никогда не простит себе такого предательства. Значит… Значит, ее отправят в тюрьму. Господи, только не в германскую!
Подчиняясь сигналу регулировщика, Лиза завела машину в узкий коридор, ограниченный с двух сторон полосатыми столбиками. Вдоль столбиков к машине двигалась кудрявая блондинка в темно-зеленой подогнанной по фигуре форме. Подойдя ближе, блондинка улыбнулась и сделала знак опустить боковое стекло. Лиза взялась за ручку. Блондинка протянула руку.
– Passcontrolle! Papiere, bitte!
У Лизы затряслись руки и бешено забилось в груди сердце. Господи! Что это с ней? Осознание того, что это ее последние минуты на свободе? Или генетическая память, заставляющая любого еврея вздрагивать при звуках немецкой речи? Лиза метнулась к сумочке, но ее на переднем сиденье не оказалось. Конечно, ведь на переднем сиденье только что сидел Андрей. Лиза бросилась назад, преодолевая сопротивление натянувшегося ремня безопасности. «Сейчас она обо всем догадается, – думала Лиза, копаясь в сумочке и посматривая на блондинку. – Сейчас она спросит себя: а почему сумочка этой француженки не лежала на переднем сиденье?»
Но блондинка молча ждала, и с ее лица не сходила приветливая улыбка. Лиза выхватила паспорт и подала в открытое окно. Блондинка раскрыла синюю книжицу и углубилась в ее изучение. Дважды она переводила взгляд с фотографии в паспорте на Лизу и наконец сказала:
– Мадемуазель Вальдман?
Лиза кивнула, не в силах выдавить из себя ни звука. Блондинка бросила задумчивый взгляд на машину. «Вот оно – начало конца!» – подумала Лиза. Она бы с удовольствием включила заднюю скорость и укатила на французскую территорию до того, как блондинка произнесет страшную фразу: «Откройте, пожалуйста, багажник», но сзади ее подпирал массивный «Мерседес», за которым стояли еще три машины.
– Bitte! – Блондинка протянула Лизе паспорт. – Willkommen in Deutschland!
Не веря своему счастью, Лиза взяла паспорт и кивнула блондинке:
– Merсi, mademoiselle!
Шлагбаум поднялся, и длинный «Ситроен» медленно въехал на территорию дружественной державы. Лиза придавила педаль, стараясь одновременно не спешить, чтобы не нарушить правила движения, и поскорее убраться подальше от опасной границы. Десять минут она гнала машину по почти пустынной дороге, затем остановилась на обочине.
Андрей выбрался из багажника и прошелся по траве, разминая ноги.
– Действительно, не проверили, – сказал он, и в его голосе звучало искреннее удивление.
«Он был готов к аресту, – ужаснулась Лиза. – Он не поверил, что машины не досматриваются. И все-таки согласился рискнуть. Странные люди эти русские».
До Дюссельдорфа доехали без приключений и уже в половине третьего ночи поднялись на борт лайнера, совершающего регулярный рейс по маршруту Дюссельдорф – Тель-Авив. Утомленный волнениями и долгим переездом, Андрей заснул сразу после взлета, а Лиза, уверенная в том, что за летающей махиной нужен глаз да глаз, ворочалась в кресле, изводила стюардесс просьбами, но, решив в конце концов, что безопасность полета не в последнюю очередь зависит от их настроения, притихла. Перед посадкой Андрей проснулся, взглянул на светлеющее небо за бортом и взялся за журнал.
…Самолет коснулся колесами земли, и Лиза облегченно вздохнула. Теперь можно подумать о делах земных. Беседа с Лео Ашинзоном представлялась ей неразрешимой проблемой. Вновь и вновь она вспоминала его упорное молчание во время завтрака. Узнает ли он Лизу? Захочет ли вообще говорить с ней? Тем более углубляться в тяжелые воспоминания.
До Иерусалима они добрались на такси. Когда машина въехала во двор дома Ашинзонов, у Лизы защемило сердце, словно она вернулась на родину после долгой разлуки. «Что это со мной? – подумала она. – Я была здесь всего один раз. Всего одни сутки. Да и попала я сюда совершенно случайно. Откуда такая сентиментальность?» Дверь открыла Рахель, заинтригованная телеграммой Лизы о неожиданном визите. Одета она была все в то же строгое синее платье и выглядела осунувшейся и чуть постаревшей. Рахель приветливо улыбнулась Лизе и церемонно раскланялась с Андреем, который галантно щелкнул каблуками и склонил голову.
В гостиной ничего не изменилось. Все тот же запах ванили и болотной травы, ярко-желтые занавески и тяжелая мебель красного дерева на прежних местах. Лиза и Андрей сели на диван. Рахель принесла поднос, на котором стояли графин лимонада и три бокала, и села в кресло напротив.
– Рахель… – начала Лиза и взглянула на Андрея. Тот невозмутимо разливал лимонад по бокалам, и Лиза поняла, что все объяснения предстоит давать ей. – Вы знаете, что Авраам попросил меня приехать сюда в прошлый раз, чтобы рассказать об исчезновении моего деда 12 апреля тридцать пятого года?
Рахель кивнула.
– С тех пор мы с моим другом Андреем Соколовым пытаемся разгадать эту тайну. Мы нашли кое-какие материалы, которые могут пролить свет на то, что произошло в вагоне Восточного экспресса.
Рахель кивнула еще раз, демонстрируя чудеса выдержки.
– Но нам надо поговорить с Лео. – Лиза подняла глаза на Рахель и пояснила: – Нам надо понять, что именно произошло в этот день на станции Фюрстенвальде.
Рахель закусила губу и покачала головой. Лиза молчала, ожидая более определенной реакции. Рахель тяжело вздохнула.
– Боюсь, что это невозможно, Лиза, – едва слышно проговорила она.
– Невозможно? Но почему? Он не станет говорить с нами?
– Лео болен, – сухо проговорила Рахель.
– Болен? – Лиза скомкала в кулаке платочек. – Мы можем подождать, пока он поправится.
– Вы меня не поняли, Лиза. – Голос Рахели звучал по-прежнему сухо и официально. – Лео болен неизлечимо. У него тяжелая душевная болезнь, и он не общается с посторонними людьми.
В салоне повисла напряженная тишина. Андрей поднял с подноса бокал с лимонадом, который звякнул неожиданно громко.
– Что же делать? – Лиза смотрела на Рахель умоляющим взглядом.
– Боюсь, Лиза, вам в ваших поисках придется обойтись без показаний Лео.
– Речь идет не о показаниях, – сказал Андрей. – Мы хотели всего лишь попросить его вспомнить о том…
– Вряд ли Лео способен хоть что-то вспомнить, – перебила Рахель, глядя в сторону. – К тому же, как я уже сказала, он не беседует с посторонними людьми.
Рахель замолчала. Лиза и Андрей тоже не произнесли ни слова.
– Это совершенно исключено, – сказала Рахель, словно следуя каким-то своим мыслям. – В присутствии посторонних он нервничает, злится и замолкает.
– Но ведь вы не посторонняя, – заметил Андрей. – Вы могли бы поговорить с ним.
– Я? – Рахель впервые подняла глаза на Андрея.
Лиза взглянула на Андрея глазами, полными обожания и преданности. Наверное, так смотрел молодой физик на внезапно вошедшего в комнату Альберта Эйнштейна.
– Я
