Книга Свинцовая совесть - Владимир Колычев

Ирония судьбы, или место встречи изменить нельзя. Героем такого вот кино стал Глеб и его старый боевой товарищ прапорщик Сазонов. Вернее, бывший прапорщик…

Сазонов был отличным бойцом, но вместе с тем и честолюбивым. Тридцать лет ему стукнуло, а он все прапорщиком оставался. «Не хочу так больше», – сказал он и написал рапорт на увольнение, а без него как без рук, поэтому пришлось ему младшего лейтенанта присвоить. И что? Через год он был уже лейтенантом. А еще через год его на звание Героя России представили, так он к самому командующему на прием напросился, выторговал Звезду Героя на старшего лейтенанта. Кто бы подумал, что Сазонов таким карьеристом окажется!

Но карьера – карьерой, а война – войной. Спасение от пуль старший лейтенант Сазонов искал в складках местности, за деревьями и валунами, но только не за спинами товарищей. Масштабные боевые действия закончились, но еще бродили по чеченским горам арабские и прочие недобитки, приходилось вести охоту за полевыми генералами, перекрывать каналы финансирования и доставки оружия. Работы у разведчиков хватало, были и потери. Группа старшего лейтенанта Сазонова засекла базу боевиков, по радиостанции навела на нее авиацию, а на обратном пути попала в засаду. Сазонов получил пулю в ногу и два осколка в живот. Кишки приходилось обратно в брюхо закладывать, мышцы нитками сшивать. Ничего, справились, доставили Сазонова в госпиталь, откуда его спустя некоторое время перевели в Черноземск.

Своего товарища Глеб нашел в той самой палате, где сам когда-то лежал. В этом и заключалась ирония судьбы. И место встречи изменить нельзя, хотя Глебу не хотелось ехать сюда, встречаться с Ольгой.

Но все-таки он приехал, привез Сазонову радостное известие.

– К ордену тебя, брат, представили, а командующий капитана тебе присвоил, – объяснил он суть произошедшего.

– Ты в тридцать четыре майором уже был, – вымученно улыбнулся Сазонов.

Выглядел он неважно, не просто похудел, а как будто высох изнутри, лицо пожелтело, щеки впали, непроходящая боль в глазах.

Наворотили осколки дел, весь кишечник ему перерубили. Две операции парню сделали, но что-то не так у него там внутри срослось, возможно, третий раз на стол положат. Глебу в этом плане повезло, после волшебных рук Ольги Евгеньевны повторных операций ему не понадобилось.

– Ты что, догнать меня хочешь? – весело спросил Глеб.

В тридцать четыре года он лежал в этой самой палате. И неужемайором он тогда был, а еще. Подполковника он на следующий год получил, а в прошлом году на погон упала третья звезда. В Москве он служил, при штабе Главного разведывательного управления, но в Чечне бывал регулярно.

– Я всегда тебя, Глеб Саныч, догнать хотел… Да, видно, не судьба.

– Не понял, – нахмурился Глеб.

– Да предчувствие плохое, как бы кони не двинуть… Я же слышал, врачи между собой говорили, никто не хочет за меня браться, что-то серьезное там, клапан какой-то пережат, трубку вставлять надо, а там как на минном поле, шаг влево – и копыта кверху… Ольга твоя могла бы взяться, – понизив голос, сказал Сазонов.

– Так в чем же дело?

Глеб хорошо помнил, как Сазонов приезжал к нему, как сидел у его койки, а в палату к ним зашла Ольга и мягко выставила посетителя за дверь. Если она вдруг сейчас появится, он даже не станет ждать, когда его попросят, сам уйдет. Поздоровается с ней как ни в чем не бывало, пожелает ей всего хорошего и уйдет…

– Так не возьмется она.

– Почему?

– Она здесь не работает. У нее своя частная клиника, там такие операции, какие здесь не делают, а практику она терять не хочет, поэтому договор у нее с госпиталем, она иногда здесь бывает, оперирует. Руки у нее золотые, но если со мной что-то случится, то ей кислород могут перекрыть, не будет она больше здесь работать. А может, и не перекроют. Она госпиталю много помогает, за свой счет. От такого спонсора в здравом уме никто не отказывается. Да и как специалиста ее очень высоко ценят. Ну, мне так объяснили. Если со мной что-то случится, то ей наверняка ничего не будет…

– А давай мы тебя в Москву переведем, там в Бурденко такие специалисты…

– Пока переведут, мне кранты настанут, – покачал головой Сазонов. – В любой момент протоки закупорит, и все, приехали. Может, мне совсем ничего осталось…

– Отставить хандру, капитан!

– Это не хандра, а предчувствие…

– И если кто-то может тебе помочь, то это Ольга Евгеньевна.

– Может, сможет, а может, и нет… Но если ты уговоришь ее, то хуже точно не будет. У нее и руки золотые, и уход она обеспечит. Успешная операция – это еще не все, еще многое от лекарств зависит. А у нас тут с лекарствами не очень.

– Ты думаешь, я смогу ее уговорить?

– Не знаю, – глядя на Глеба, тускло произнес Сазонов. – Я тут говорил с медсестрой, сказал, что был уже здесь, тебя проведывать приезжал. А она призналась, что помнит тебя, роман у тебя с Ольгой Евгеньевной был.

– Больше она ничего тебе не рассказывала? Откуда у нее клиника своя, откуда свой счет? – разволновался Глеб.

Он уже понял, что встречи с Ольгой не избежать. Не стремился он к ней, не рвался ее увидеть, но вдруг вернулось давнее желание посмотреть ей в глаза, задать некогда мучительный для себя вопрос.

– Замуж она удачно вышла, муж у нее большой человек.

– А кто конкретно?

– Не знаю, но можно узнать.

– Узнай, как мне ее найти, а все остальное я узнаю сам.

Что ж, раз от Ольги зависит жизнь его друга, он готов идти к ней на поклон.

* * *

Телефонная трубка медленно опускалась, а Ольга этого не замечала. Большими от удивления глазами она смотрела на Глеба, но продолжала разговор, только вот собеседник слышал ее все хуже и хуже.

Глеб перешагнул порог ее кабинета, и рука, в которой женщина держала трубку, обессиленно легла на стол.

– Я, наверное, некстати? – спросил он, опуская пальцы левой руки на рычаги телефона.

– Ты, наверное, некстати, – эхом отозвалась она.