но всё равно грязные, они рыдали и дрожали, прижавшись ко мне с двух сторон, а я лихорадочно их тискал, проверяя, нет ли повреждений и ран, и понимал, что на всей Фаэтане не сыскать существ роднее.
— Ну всё, хватит, — попытался я их успокоить, только добился противоположного эффекта — слезы у девчонок полились не хуже, чем струи водопада. — Да уймитесь же, ну!
Не зная, как остановить бабскую истерику, прикрикнул на них, и это неожиданно помогло. Быстро и чётко Люба и Милана рассказали, что с ними произошло, и как они испугались, а я заверил, что всё будет хорошо, ведь теперь я с ними. Самонадеянно, конечно, но я имел все основания так говорить.
Усадив их на крупные камни, быстро разжёг костёр, понимая, что с девчонками по ночному лесу далеко не уйду, да и отдых им был необходим. Пока они грелись и обсыхали, я метнулся обратно в лес и жгутом своей магии словил какую-то птицу.
Мы с Любой быстро её ощипали, пока догорал огонь, и обмазали глиной, закопав запекаться в угли. А затем долго смотрели на звёздное небо в уютном молчании, поглаживая уснувшую между нами дочь по волосам.
— Что будем делать с нашей находкой? — тихо спросила Люба и склонила голову мне на плечо, позабыв, что хотела держать дистанцию, как и все последние дни. — Где мы, вообще, Ард? Надеюсь, это — Нейлат?
Я помолчал, одной рукой перетащив спящую Милану себе на колени, а второй обнял Любу за плечи и покачал головой.
— Мы на самой границе. По ту сторону водопада уже Локимор, а в лесу, у нас за спиной, Нейлат. Эта же полоса, — кивнул я на опушку, на которой мы находились, — не принадлежит никому, поэтому находиться здесь нежелательно, ведь можно нарваться на проблемы и с одной и с другой стороны. Но, если знать законы обеих стран, наказания можно избежать, чем нахально пользовались контрабандисты, после которых здесь и остались найденные вами сокровища.
— Откуда ты всё это знаешь? — с любопытством спросила она.
— Работа обязывает, — уклончиво ответил я. — Кстати, я так и не понял, почему вы сказали, что было всего две двери. Если за одной — выход, а за второй — сокровищница, и сам коридор заканчивается на этой полосе, то как нейлатцы переправляли своих в Локимор?
— Нужно искать вход в ещё один тоннель! — с жаром выдохнула моя рыжуля, невозмутимо пряча озябшие пальцы у меня под мышкой. Правда, щёки её всё равно заалели, но, видимо, прохлада ей была менее предпочтительна, чем смущение и моя близость.
— Хорошо, но только утром, — непреклонно отрезал я. — И обещай, что мы сразу отсюда уйдём, если ничего не обнаружим за час или два.
— Обещаю!
— Чудно. Тогда сейчас поешь и спи, а я покараулю ваш сон. Кстати, уверена, что не нужно будить Милану, чтобы поужинала?
— Лучше пусть поест, когда проснётся, — уверенно ответила Люба, с нежностью взглянув на дочь. — Силы нам ещё понадобятся.
Да уж, с этим не поспоришь.
Глава 14
Люба
До рассвета я так и не уснула. Лежала на плече Арда с закрытыми глазами и наслаждалась его теплом, ароматом и лёгкими поглаживаниями. А ещё — думала. Очень много думала о том, как всё сложится дальше, как рассказать ему правду и стоит ли, вообще, это делать или пустить всё на самотёк.
Милана, пока мы шли по подземному ходу, сказала, что нельзя вмешиваться, что её интуиция оборотня, к которой всегда нужно прислушиваться, буквально кричит о том, что мы не должны рассказывать правду.
Вот только я не оборотень, и звериным чутьём, во всех смыслах, не обладаю. Зато прекрасно умею загонять себя едва ли не в депрессию самокопанием и размышлениями на тему “а если бы…”, “а как…”. И меня тяготит бездействие. Сводят с ума размышления о том, во что выльется наш обман.
Сейчас, когда в объятиях мужчины мне было так уютно и тепло, до безумия хотелось прислушаться к лисе, чтобы растянуть эту близость ещё хоть немного. Наслаждаться жаркими взглядами, которые Ард бросал на меня, когда думал, что я ничего не вижу. Прикосновениями тайком, тёплыми улыбками. Ох…
Мужчина пошевелился, немного меняя положение, а второй рукой подбросил ветку в костёр, который с утробным урчанием лизнул её огнём. И я не стала больше доставлять Арду неудобств. Села ровнее и сцедила зевок в кулак, глядя на занимающийся рассвет сонными глазами. Милана тоже заворочалась и проснулась, с любопытством и радостью поглядывая на нас снизу вверх. Поддавшись порыву, обняла нас с Ардом по очереди, пожелав доброго утра и смешно повела носом в сторону мяса, которое мы припрятали ей на завтрак.
— Ешь, — усмехнулся мужчина, потрепав её по рыжей макушке. — Нам нельзя тут задерживаться.
Пока лисичка ела, бросая на нас хитрые, заинтересованные взгляды, мы умылись в озере и попытались отыскать вход во второй тоннель, ведущий на сторону людей, но безуспешно. Милана, присоединившись к нам после завтрака, не столько помогала, сколько мешалась под ногами, и через пару часов нам всё же пришлось признать тщетность наших попыток.
— Всё, нужно уходить, — сказал, наконец, Ард. — Мы вернёмся сюда позже, подготовившись, и обязательно со всем разберёмся. Сейчас же здесь оставаться опасно. Границу патрулируют. Редко, но пару раз в день — точно. Не хватало вам попасться отряду людей. Будет сложно им объяснить, что мы здесь делали.
Спорить я не стала, но всё же попросила мужчину подождать и спустилась в пещеру, которую мы нашли с Миланой. Оторвала внушительный кусок от какого-то платья, что так и лежали на полу, а затем тщательно собрала в него все монеты, какие только смогла обнаружить в пыли и под стеллажами. Их практически хватало, чтобы покрыть сумму, потраченную Ардом на наш отель, и я, выбравшись наружу, решительно вручила ему завязанный в узел кусок ткани и сложила руки на груди, показывая, что не приму обратно.
— Что это? — немного растерянно спросил мужчина, но понимание уже зажглось в его глазах, сменившись жгучей яростью. — Серьёзно?! Ты думаешь, я возьму у вас деньги?
— Возьмёшь. Так или иначе, — пожала я плечами, пряча за показной небрежностью вдруг всколыхнувшийся страх. — Пойми, Ард, ты не обязан был нам помогать. А я не хочу быть должной ни тебе, ни кому-либо другому.
— Я не просил что-то возвращать. Всё сделано ради дочери, и ты не в праве мне запретить, — холодно процедил он, сузив потемневшие глаза, и такой силой и злостью повеяло от него в этот момент, что даже
