что это не вызывало отторжения, хотя Леэль впервые столкнулась с таким обычаем.
День свадьбы приближался. Вот осталась только ночь, отделяющая Леэль от нового статуса. Ей не спалось. Она ходила по комнате из угла в угол и не могла заставить себя лечь в кровать. Мысль о том, что она совершает чудовищную ошибку, не оставляла ее ни на минуту. Леэль мучительно хотелось поговорить с кем-нибудь, рассказать о своих страхах и опасениях, хотелось, чтобы хоть кто-нибудь утешил ее, или поплакал вместе с ней… но она была одна. Леэль знала, что во дворце находятся несколько девушек из ее мира, что сопровождали Вилию, но ее робкие вопросы к служанкам, что хлопотали все дни вокруг нее, остались без ответа. Девушки, словно не слышали ее слов.
Уснула Леэль далеко за полночь, однако, как только открылись двери, впуская служанок в ее комнату, она мгновенно проснулась, не чувствуя ни сонливости, ни усталости. И началось. В этот раз возле нее суетилось в два, а то и в три раза больше девушек. Свадебное платье и украшения были роскошны. Леэль никогда не видела подобной ткани, она так и льнула к телу, давая ощущение комфорта, а уж цвет и фасон… Леэль даже не заметила, когда она с интересом и восторгом стала рассматривать себя в зеркале, отмечая, как она преображается. Умело нанесенный макияж придал ее внешности яркости, делая ее настоящей красавицей. Цвет платья сначала немного смутил Леэль, поскольку разительно отличался от тех цветов, что она носила во дворце родителей. Вместо зелено-золотого, ее платье было насыщенного бордового цвета и украшено золотой вышивкой.
Диадема с бордовыми рубинами, колье, браслеты – все гармонично сочеталось в ее наряде. Как Леэль ни уговаривала себя, не смотреться в зеркало, поскольку, после свадьбы ее ожидает ад – ничего не могла с собой поделать. Это было свыше ее сил.
Ощущение того, что она красавица, придало сил и уверенности. Она гордо вздернула подбородок, и сама удивилась тому, насколько естественно у нее это получилось. Улыбнувшись самой себе, Леэль приготовилась к выходу из покоев.
Двери открылись и Леэль замерла, пораженная количеством людей, ожидающих в коридоре. Но все оказалось просто. За дверью стояли девушки, держащие в руках ее фату, которая была столь длинна, что в покоях ее прикрепить было бы невозможно. Еще несколько минут задержки и вот уже Леэль идет по коридору в сопровождении целой вереницы юных девушек, с двух сторон, удерживающих фату.
Леэль шла совершенно спокойно, она помнила, что на репетиции церемонии от нее потребовалось совсем немногое. Пройти до возвышения, встать на колени, выслушать необходимые слова Жреца, сказать «да», потом подняться, подойти к чаше, протянуть руку, которую Жрец надрежет священным клинком, Дэвэр сделает то же самое. Потом (Леэль постоянно морщилась, вспоминая об этом моменте), в кубок что-то добавят, и они по очереди отопьют по глотку. И фактически все. Церемония будет окончена и начнется праздничный пир, на котором Леэль могла присутствовать по желанию. Леэль нечему было радоваться, нечего было праздновать, поэтому она собиралась сразу же после церемонии закрыться в своих покоях, чтобы не видеть ни Дэвэра, ни гостей.
Все так сначала и было. Леэль шла по широкому проходу, оставленному многочисленными приглашенными гостями. Она шла, глядя прямо перед собой, чтобы не видеть ничьих лиц. Ей почему-то казалось, что ни одного доброго или сочувствующего взгляда она не заметит. Леэль подошла к возвышению и в этот момент откуда-то понеслась чарующая пронзительная мелодия. Нежный женский голос запел гимн, гимн любви и счастью. Песня была настолько прекрасной, настолько трогающей душу, что Леэль в первый момент сбилась с шага, а потом такая тоска, такая безысходность сдавила ей сердце, что она поняла: еще чуть-чуть и она разрыдается на глазах у всех. Леэль сжала руки в кулаки настолько сильно, что ногти впились в ладони. Она стиснула зубы и губы, продолжая все также отстраненно смотреть на какую-то, ей одной видимую точку.
Жаль, что она не знала, что в этот момент ее лицо стало жестким, холодным и каким-то злым, а ее взгляд, устремленный в пустоту, казался равнодушно-спокойным. И еще Леэль не видела, как внимательно Дэвэр вглядывался в ее лицо. Всего несколько мгновений, но он успел заметить и сжатый рот, и пустой взгляд, но главное он не заметил тех эмоций, какие надеялся увидеть. Дэвэр взглянул на брата, тот его понял без слов, понял, что сейчас что-то произойдет. И Сэнэ не ошибся.
Сначала все шло так же, как и должно было быть. Леэль опустилась на колени, рядом на колени встал Дэвэр. Она послушно сказала: «Согласна», следом за ней это повторил и Дэвэр. А вот потом… Леэль знала, что сейчас их должны были подвести к чаше, в которой смешалась бы кровь из надрезов кистей, ее и Дэвэра, и вот этого-то как раз и не произошло. Леэль успела сделать пару шагов в направлении мраморного возвышения, на котором была установлена эта священная чаша, когда почувствовала, что Дэвэр не идет следом за ней. Невольно она оглянулась и увидела, что Дэвэр стоит к ней спиной, очевидно, не собираясь подходить к чаше. Леэль растерялась, не зная, что ей делать, потом немного подумав, она вернулась к Дэвэру и встала рядом с ним, решив, что она забыла, или на репетиции неправильно поняла, что и в какой последовательности надо было делать.
Дэвэр поднял руку и шум, похожий на шум волн прибоя прокатился по залу. Это был шум удивления, непонимания, даже некоторого недовольства. Леэль не понимала, что происходит, но интуиция подсказала ей, что ничего хорошего, и это касается ее в первую очередь.
Снова заиграла музыка. Дэвэр как-то небрежно протянул ей руку, она машинально оперлась о нее, и она сошли со ступеней возвышения. «Но мы же не подходили к чаше?», - едва не сказала Леэль, но вовремя прикусила язык, решив, что ей потом все объяснят.
Объяснять, собственно, было нечего. Свадебный ритуал предполагал два варианта заключения брачного союза. В первом случае, когда кровь супругом смешивалась в священной чаше – они кровью привязывались друг к другу, делая свой союз нерушимым. И второй вариант: когда мужчина отказывался своей кровью скреплять союз – это означало, что он заранее оговаривает, что союз, может быть расторгнут, или что он собирается брать вторую жену. При таком заключении брака, жена фактически становилась наложницей,
