— Саш, — выходит немного хрипло, и я прочищаю горло. — Саша.
— Теперь ты точно пойдёшь со мной в душ, — нежный шёпот провоцирует мурашки по всему телу. Попытка развернуться к нему лицом проваливается с треском. Он прижимает меня к себе ещё сильнее.
— Мне трудно дышать, — практически пищу и он разжимает объятия.
— Прости, — целует за ушком. — Я сейчас не готов отпустить тебя даже на сантиметр от себя.
Дурацкая улыбка приклеивается ко мне. Нежность, с которой Алекс говорит, ураганом проносится по моему израненному сердечку. Залечивает раны и трещинки. Уносит тревоги. И я всё-таки разворачиваюсь к мужчине лицом. И, как и тогда, когда уснула на диване, глажу его лицо и рассматриваю каждую морщинку.
Он целует меня в нос и улыбается. Его глаза искрятся любовью. А может, это мне так хочется понимать его взгляд. Неважно. Сейчас важно только то, что нам хорошо вместе.
Тянусь к нему и целую в уголок губ. И ещё. И снова. Пока не оказываюсь захваченной этим невозможным мужчиной в плен. Он снова сверху.
— Ты меня пугаешь, — делаю большие глаза, а сама обнимаю его ногами. Член упирается мне в живот. — Я не готова к повторению, — провожу руками по сильным широким плечам.
— Дразнишь?
— Конечно, — ехидно улыбаюсь и получаю то, что так хотела.
Алекс целует совершенно не ласково. Прикусывает губы. Вторгается в мой рот языком грубо и с присущей ему наглостью. Устанавливает свои порядки на моей территории. В этом весь он. Я просто подчиняюсь. И получаю удовольствие от того, как дерзко он себя ведёт.
— Нет. Нет. Нет, — быстро ориентируюсь, к чему ведут его ласки. — Я не готова. У меня… — краснею, возможно, до самых пяточек. — У меня очень давно не было… — смотрю на него и сгораю не только под похотливым взглядом, но и от собственного стыда. Ведь признаваться в таком я не привыкла. — И, если уж совсем честно, то ты слишком большой, — закрываю глаза, потому что не в силах на него смотреть.
— Я сделал тебе больно? — Он волнуется. Даже снова лёг рядом.
— Немного, — выдыхаю я. — Не очень комфортно.
— Прости, — обнимает меня и целует, куда только может дотянуться.
— Всё хорошо, просто не готова, — выдыхаю ему в губы.
— Тогда в душ?
— Я первая! — Соскакиваю с постели и несусь в ванную комнату.
— Ну, нет, — не успеваю переступить даже порог спальни, как Алекс закидывает меня на плечо. — Я с тобой, и это не обсуждается.
— Варвар, — возмущаюсь я.
— А ты моя добыча, — ухмыляется. — Заметь, вся моя, — он слишком довольный и мне хочется вредничать, но я просто болтаюсь на его плече.
Аккуратно ставит меня на пол. Регулирует воду. И, словно хищник, наблюдает за моим поведением. А я настолько устала бояться его, что решила просто расслабиться. Хотя бы на сегодня. На этот вечер. Скоро заберу девочек, и всё вернётся на свои места. А пока разрешаю себе получать удовольствие.
Он моет мои волосы. Гладит по телу мыльными руками. И я умираю, получая от его движений микрооргазмы. Прохладная вода не тушит пожар от прикосновений, а, наоборот, разыгрывает мои ощущения.
— Ты называешь меня Сашей, — за шелестом воды плохо слышно его слова, но я прислушиваюсь.
— Тебе не нравится?
— Так называешь меня ты, Настя с Вероникой и моя мама. Больше никто. Ты знаешь, что моя мама русская? — Он разговаривает и аккуратно проводит руками по моему телу, как будто боится меня спугнуть.
— Нет, — тихо отвечаю и выгибаюсь навстречу его пальцам, что нечаянно задевают клитор.
— Вы подружитесь, — напрягаюсь от этого утверждения.
Просто мама Андрея с самого начала плохо меня воспринимала. Всегда критиковала. И вот только сейчас что-то сдвинулось. Она даже ни разу на девочек не пожаловалась практически за целый день.
Я не успеваю привыкнуть к самому Алексу, как он мне подсовывает свою маму. Как на это реагировать? Не знаю. Он наслаждается тем, что трогает меня, а я уже всё… Мне ничего не надо. Это, конечно, здорово, что есть имя, которым его называют только несколько человек, но… Чёрт тебя подери, Алекс Риверс! Сейчас ты пытаешься хоть немного, но привязать меня к себе этим.
— Я хочу поговорить про документы, — меня спасает то, что я стою спиной к нему и он не видит, на сколько мне сложно даются слова.
— Какие документы? — Издевается. Не может не понимать, о чём я, и всё равно издевается.
— Вторая часть, — напоминаю я.
— Так ты только для этого…
— Нет! И не смей так думать, — перебиваю и быстро разворачиваюсь, чтобы ударить зазнайку по лицу. Он ловит мою руку. Целует. И улыбается. Гадский провокатор!
— Вторая часть уже у твоего адвоката. Не переживай. Мы всё обсудили, и она знает, что делать, — сговорились, сволочи! Вот почему Мила мне ничего не сказала? Мы же с ней общались сегодня. — Мы разговаривали в конце дня, — как он чувствует, о чем я думаю? — Она умная девочка, разберётся. Твой Андрей всё переоформил на любовницу. Мила, конечно, не рада, но у неё есть все данные, и вернуть твою часть она сможет. А теперь иди ко мне. Я не хочу думать, что ты устроила всё это только ради денег. Побалуй меня хоть немного своим вниманием.
Я надулась. Серьёзно? Сам помогает Андрею, а я его балуй? Совсем из ума выжил. Стоило расслабиться и немного довериться, как меня тут же сожрать пытаются. Весь романтический бред из моей бедовой головушки смылся вместе с мылом в канализацию. Ни слова не говоря, выхожу из душа и сбегаю к себе в комнату. Алекс, конечно, пытается мне что-то объяснить, но бесполезно.
Хлопок дверью перед его носом говорит за меня. Выслушивать сейчас его объяснения не хочу. Он получил своё, я — своё. Квиты.
Беру телефон и набираю Аллу Валентиновну. Она не отвечает. Набираю снова. Девочки ещё не должны уснуть. Слишком рано. И уже собираюсь просто нагрянуть без предупреждения, как слышу:
— Мама. Мама это ты? — Фоном слышно, как бывшая свекровь кого-то отчитывает. И я моментально завожусь. Если она опять срывается на девочек, то больше никаких встреч без меня не получит.
— Да, Настя. Это я. Ну, как вы там? Я приду через десять минут. Предупреди бабушку, чтобы она собрала ваши вещи, — еле сдерживаю своё бешенство и желание прямо сейчас высказать Алле Валентиновне всё, что думаю о её методах воспитания.
— Мы у папы. Ника плюётся. Бабушка сейчас хугается на кухне с тётей Ксюшей.
— Плюётся?
— Да. Сильно плюётся, — слышу возню, бульканье и телефон отключается.
Набираю снова. Телефон выключен. У папы… Плюётся. Настя так может назвать и простой плевок, но учитывая то бульканье перед отключением телефона, это рвота. Не помня себя, натягиваю первые попавшиеся вещи. Это футболка и какой-то спортивный костюм. Вылетаю из комнаты. И понимаю, что не знаю, куда бежать.
