Хаган начал кружить вокруг дубового стола, на котором стояли подносы с дымящейся едой.
– Тушеное мясо, – радостно сказал он. – И свежий теплый хлеб.
До меня донеслись ароматы розмарина и крепкого вина.
Пока мы наслаждались едой, никто не произносил ни слова. Два дня мы питались обугленной крольчатиной, дымящейся репой и черствым хлебом, и теперь каждый кусочек исчезал в нас с радостным вздохом.
Был даже десерт – яблочный пирог с корицей, и он составил достойную конкуренцию тому, который готовила мама.
– Отлично, – сказал наконец Хаган, откидываясь на спинку стула. Он рыгнул, а затем смущенно заулыбался.
Я засмеялась. За последние несколько минут я уже и забыла, зачем я здесь. Тепло комнаты, ванна, вкусная еда – все это было похоже на сон. Но наша цель заключалась в другом.
– Ты думаешь, он мне верит? – тихо спросила я, глядя на языки пламени.
– Да, – ответила Тамсин. – Но за королем Олдером закрепилась репутация непостоянного человека. Он будет ждать, пока у тебя не появится новая информация. Завтра мы должны найти библиотеку, те книги, о которых он говорил. Чем больше мы узнаем о магии ясновидения, тем больше у тебя будет рычагов воздействия.
Я вспомнила лицо короля Олдера, его расчетливый взгляд. Голодное любопытство.
– Он собирается заставить меня остаться здесь, – сказала я. – Даже если не до конца мне верит. Он не будет рисковать.
Я слишком устала, чтобы сделать что-то большее, чем просто произнести эти слова. Но я понимала, что скоро меня захлестнет горечь.
– Мы этого не знаем! – разбушевался Хаган.
Но мы знали. Именно так король всегда и поступал. Если маг попадал в замок, домой он уже не возвращался. Иногда их семьи переселялись к ним в город, а иногда родные больше никогда о них не слышали.
Когда я прощалась с мамой и Дьюардом, то притворилась, что это всего на несколько дней. Иначе я бы не смогла уехать. Я помнила, что мама велела мне потребовать у короля поездки домой для встречи с семьей, но было очевидно, что король не из тех, кто ведет переговоры. И все же, возможно… со временем…
– Мы не оставим тебя здесь одну, – сказала Тамсин. – Мои родители все равно приедут сюда через неделю на церемонию леди Аннализы.
– Спасибо.
Я не могла даже представить, что они уйдут, а я останусь здесь одна. Я не могла описать, как сильно скучаю по маме и Дьюарду.
Вместо этого я поймала себя на мысли о том, что думаю о принце.
– Как странно, что принц Кендрик отрекся, – сказала я. – Интересно почему?
Губы Хагана сжались в тонкую линию.
– Мы все цеплялись за надежду, что принц Кендрик будет отличаться от своего деда. Возможно, так оно и есть… но это просто две крайности. Ну, знаешь, он же сбежал от своих обязанностей.
– Я танцевала с принцем на его последнем дне рождения, – задумчиво сказала Тамсин. – Он был несчастен. Я думаю, король заставлял его танцевать, потому что я не помню, чтобы он когда-либо делал это раньше. Обычно он стоял за троном, размышлял и ждал момента, чтобы улизнуть еще до окончания бала. Я не удивлена, что он хотел отречься, но удивлена, что он действительно это сделал.
– Интересно, куда он делся? Непохоже, что король Олдер знает. Зачем ему вообще покидать замок?
Меня беспокоило, что король хотел получить у меня эту информацию.
– От стыда? – предположил Хаган. – Ты бы хотела предстать перед королем Олдером с такими новостями? Держу пари, он прячется и ждет, пока все не успокоится и леди Аннализа не будет названа наследницей. Наверное, он не хочет, чтобы кто-то заставил его передумать.
Может быть, это магия ясновидения направляла меня, не знаю. Но внезапно я вспомнила своего Подкидыша. Его печальную неуклюжесть, его золотые глаза. Изодранный бархат его одежды.
– Тэм, как выглядел принц?
Она откинулась на спинку стула, ее волосы светились в свете камина, а ноги были изящно скрещены в лодыжках. Странно, как быстро она могла превратиться из охотницы в гостью замка, из моей лучшей подруги в эту элегантную незнакомку. Даже в моем прекрасном новом халате я чувствовала себя грубо сложенной и неподходящей для окружающего меня великолепия. Я – грубо отесанный топор, который оказался на месте прекрасного серебряного меча.
– Принц Кендрик не так красив и не так величествен, как можно было бы ожидать, – начала Тамсин, и даже ее голос изменился. Слетающие с ее губ слова были изящными и утонченными. – Он неуклюжий и неловкий, танцор из него просто ужасный. Но, стоит ему заговорить, становится очевидно, что он довольно вежлив и мил. Однажды он рассказал мне маленькую шутку про лягушку и перо… Не помню, в чем была ее суть.
– Но как выглядит его лицо? – спросила я с еще большей настойчивостью. – У него светло-каштановые волосы, немного лохматые, и глаза янтарного цвета? – Я закрыла глаза и попыталась представить себе юношу из моих снов. – Уши немного торчат в стороны, а руки кажутся слишком большими; он выглядит немного несчастным, грустным, но у него добрые глаза. Наверное, он из тех, кто одинок даже среди толпы людей…
Мой голос затих.
Тамсин долго не отвечала. Тишина слишком затянулась, и я открыла глаза.
Она пристально смотрела на меня. Ее загорелые щеки были бледнее, чем обычно, а темные глаза широко раскрыты.
– Зачем ты спрашиваешь, если уже знаешь?
Мое горло обхватили невидимые тиски.
Мой Подкидыш – это принц.
Означает ли это, что принц Кендрик мертв?
Глава девятнадцатая
Аннализа
Я расхаживала по своей спальне, выдергивая из волос шпильки. Если я не смогу повлиять на разум Ясновидящей, мне придется найти другой способ заставить ее замолчать. Я не хотела жить в страхе, что в любой момент она может увидеть, что я сделала с Кендриком.
Я остановилась у окна и посмотрела на улицу. Солнце село несколько часов назад, но двор все еще был освещен волшебным светом. Это простенькое заклинание, и большинство садовников справляются с ним самостоятельно. У магов, которые сейчас собрались вокруг короля Олдера, работа сложнее.
Он слабел, и все это замечали. Я чувствовала это каждый раз, когда прикасалась к его разуму.
Я сжала ладони вместе, чтобы почувствовать, как в них искрится сила. Я могла убедить короля, что Ясновидящая – мошенница. Он отправит ее домой.
Нет, если он решит, что она мошенница, то арестует ее. Посадит в тюрьму за то, что она ему солгала.
Я хотела, чтобы эта мысль принесла облегчение, но мой желудок скрутило. Эвра всего лишь девочка. Наверное, она на четыре или пять лет моложе меня. Нетрудно заметить, что семья ее защищает. И любит. Она напугана и потеряна, но она не преступница. Но для меня она представляла угрозу.
