здоровья совершенно не ухудшилось. Я думаю, скоро мы сможем вывести препарат в производство!
–Вот об этом мы и пришли поговорить, – радостно улыбнулся Август.
Ему не верилось, что проблема мирового масштаба может решиться столь быстро и легко. Спасти мир от катастрофы за несколько минут? Что может быть приятнее?
–О, не волнуйтесь, мой хороший! – засмеялась Амалия и шутливо погрозила пальцем. – Я и не претендую на патент. Вакцина – ваша, но статью в журнал напишем в соавторстве! Правда, кое-что еще придется доработать.
–Нет, нет, нет, – снова перебил Оскар. – Ничего дорабатывать не будем. Больше вам скажу, нужно уничтожить как саму вакцину, так и все наработки – ваши или доктора Фостера. Все записи до единой!
Август ожидал понимания от этой милой женщины. Пожалуй, ей он доверял больше всех остальных в этой больнице. Но, почему-то, Амалия отреагировала совершенно неожиданно.
–Позвольте, вакцина почти готова к применению, она больше не сможет навредить, осталось лишь немного скорректировать…
–Амалия Левановна, – очень мягко остановил ее Руссо. – Вакцину, какой бы безопасной для человека она ни была, необходимо уничтожить. Она опасна для всего человечества целиком, вы, боюсь, меня не услышали…
–Это вы меня не услышали, – злобно отрезала Амалия.
Август поразился мгновенной метаморфозе, которая произошла с милой женщиной. В ее голосе появился металл, а черты лица напряглись и затвердели.
–Вакцину необходимо запустить в производство, – жестко заявила она. – Я угробила на нее полжизни! Я заслужила вечную молодость!
–Помилуйте, душенька, – обомлел Руссо. – Эта вакцина не молодит людей, а лишь фиксирует их в возрасте введения. Я изучил нашего Фостера вдоль и поперек, и могу поклясться, что он остался таким же, как тридцать лет назад. Моложе, чем сейчас, вы уже не станете.
–Да мне все равно! Я просто хочу жить! Может быть – не вечно. Может быть – даже не сто лет. Но я не хочу дальше стареть! Я заслужила эту вакцину, и я ее получу!
–Давайте не будем спорить, – попросил Август. – Этой вакцине не место ни в больнице, ни во всей вселенной. Просто отдайте мне мои записи, или что там было? И уничтожим эту дрянь, пока она не уничтожила человечество!
–Да срать! Срать я хотела на ваше человечество! – заорала Амалия. – Я всю свою жизнь корпела над этой долбанной вакциной! Мне осталось буквально пару месяцев подождать, чтобы убедиться, что мыши не сдохнут, не впадут в кому и не начнут жрать свое дерьмо!
Руссо тоже потерял терпение и повысил голос:
–Амалия Левановна! Давайте прекратим этот разговор ни о чем! Это опасная непроверенная вакцина, введение которой человеку может закончиться чем угодно! Мыши – лишь первый этап. Какие пару месяцев? Да и будь она хоть трижды безопасной, нельзя ее выпускать! Вдумайтесь, к каким экономическим и политическим последствиям может привести возможность жить вечно отдельной привилегированной группе людей?
–Вы понимаете, что сменяемости власти не будет вообще? – подхватил Август. – Элита навечно останется элитой. Люди из низов никогда не смогу пробиться наверх, потому что все будет занято бессмертными и их потомками – такими же бессмертными! Вы обрекаете остальное население планеты на рабство!
–Да плевать мне на нищебродов! – Амалия почти перешла на визг. Ее лицо покраснело и даже кудряшки казались уже не милыми, а инфернальными. – Я просто не хочу стареть! Не хочу! Ты помнишь меня, Август? Красавчик Август! Помнишь? Ты же подкатывал ко мне – такой хорошенькой я была! Посмотри на меня сейчас? Хочешь меня? А?
Август отшатнулся. Он подозревал, что у них с Амалией было что-то общее, кроме работы, но сейчас не мог представить себе отношений с ней. И даже не возраст был тому причиной. Эта женщина пугала его. Пугала настолько, что хотелось убежать, поджав хвост. Ее лицо напоминало морду злобного пыхтящего бульдога.
–Вакцину я вам не отдам, и точка, – слегка отдышавшись, заявила она. – Можете валить отсюда вон. Пошли оба!
–Отдайте по-хорошему, – попросил Оскар. – Прошу вас.
–Или что? – с вызовом ответила она. – Нападете? Отберете? Что вы мне сделаете? Ну? Ну?
–Да поймите же, – с отчаянием и усталостью в голосе воскликнул Август. – Мы все равно не допустим, чтобы вы продолжили испытания! А испытывать препарат на себе – затея плохая. Видите, чем она закончилась со мной? Думаете, нужна мне такая вечная жизнь, если я сам не знаю, кто я? Нравится, думаете, мне жить, потеряв все воспоминания?
–Чушь, – отмахнулась Амалия. – Кома – да. А память ты потерял не из-за этого, переборщила чуток…
Амалия Левановна неожиданно испуганно замолчала и прикрыла рот ладошкой. Мужчины застыли пораженные. Неожиданная догадка одновременно пришла в их головы. Судя по лицу Амалии, она поняла, о чем они подумали и снова завизжала в ярости:
–Да! Да! Да! Это я стерла твою память. Так получилось! Хотела лишь убрать последние несколько дней, чтобы ты не выдал меня. Не рассчитала, ну и… Но и хрен с тобой! О чем я жалею, так только о том, что вколола сыворотку тогда не себе, а тебе! Сейчас бы вышла из комы, молодая и красивая, и продолжила бы жить! Как ты!
Август почувствовал, что от эмоций он почти ослеп и оглох, ее слова доносились до него, словно сквозь толстый слой ваты, а очертания искажались и дрожали. Получается, что именно она отправила его в кому на тридцать лет? Подарила бессмертие? Или отняла личность? Он не мог понять, как относиться к этому.
Руссо стоял в таком же оцепенении. Вся легенда, которую он знал о событиях того дня, рассыпалась в прах.
–Убирайтесь! – продолжала бесноваться Амалия. – Пошли вон, оба!
Оскар пришел в себя раньше, чем Август:
–Нет, так не пойдет, дорогая Амалия Левановна. Или вы сейчас же отдаете нам вакцину и уничтожаете все данные, или нам придется обратиться в правоохранительные органы.
–И что? Я буду все отрицать! Никаких доказательств у вас нет! Так что тут будет только мое слово против вашего.
–Амалия Левановна, – неожиданно очень ласково начал Август. – А, кроме вас, еще кто-то занимается этой вакциной? Файлы, протоколы исследований лежат в общем доступе?
Женщина гордо вскинула голову, взмахнув кудряшками:
–Еще чего! Все спрятано в надежном месте! И не надейтесь.
–То есть, кроме вас, никто не имеет доступа к этим данным? И не доберется, как бы ни старался?
Она с торжествующим
