своей погибшей в тенётах опиума Беатриче. Он вливает сок и сияние тысяч сверхновых в навеки утерянные исцелованные глаза и ставит последний штрих — ярко, мучительно алый голубь в её руках, поцелуй веры, феникс катарсиса.
Краски тускнеют, время покрывает патиной медь и бронзу, чернит серебро, заращивает лучи великолепия, лишь местами редкими выбивающиеся теперь из холста. Но реставратор, безымянный и влюблённый, самым кончиком тончайшего лезвия соскабливает коросту старения, высвобождает и вновь наполняет свежими соками красок чувства Данте, и Беатриче живёт.
В работе реставратора есть опасность, как и в любой другой живописи любого ремесла — переусердствовав с красками, можно домешать палитру до первородного и глобального белого цвета. Так отец объяснял мне в детстве спектры излучений на примере самодельной юлы. Вот стоит зубочистка, на которой жвачкой закреплён разделённый на семь секторов картонный круг, и каждый сектор окрашен в цвет радуги. Ловкое отточеное движение пальцев, и юла приходит во вращение, скручивая цветовую гамму в безупречно-молочный водоворот.
Сейчас же этот единственно верный общий цвет чистого листа самостоятельно разлетается конфетти и фейрверками, расцвечивает все сектора сознания в идеальные правильные тона.
Демон
Пока все закрыли глаза и впитывают сырым спинным мозгом
поднимающееся от битума тепло, самое время незаметно смыться и устроить
веселье. Я легко поднимаюсь и эльфийской походкой иду на
другой конец крыши. В дальней будке приныкан самокат. Дальняя
будка — это тактическое оружие в борьбе с ментами. Там люк
также открыт, но это секрет. Когда поступает вызов из второго
подъезда, и бригада злобных оборотней вываливает на крышу,
мы уже цивильно выходим из 4-го подъезда, закрыв за собой
люк. В порядке мщения за испорченный отдых, можно вернуться и
закрыть люк второго подъезда. Мусора понервничают изрядно,
обнаружив, что пути к отступлению перекрыты. А потом можно
публиковать в блоге скриншоты со спутника. Кулинарная
фотосессия «Милиционер варёный, в собственном мундире». Промариновать
на крыше, довести до кипения, держать на медленном огне.
Подавать с рапортом, в больничном судне.
***
Толпа — существо. Техника «липкой руки», вин-чунь. Сбавить ход,
стыковка. Прилипнуть к амёбной массе. Пробурить клеточную
стенку, проникнуть в цитоплазму. Слиться с динамикой. Войти в
частоту покачиваний, отмерить амплитуду. Просачиваться между
органоидами. Где надо — отступить, где надо — поднажать. Дышать
в едином ритме, идти и «с», и «сквозь». Словить новую волну
и хлынуть потоком вперёд. В момент отлива использовать
боковое давление для придачи прямого ускорения — вылететь через
ряд, как вишнёвая косточка из пальцев. Существо теперь –
шоссе. Наискось перестроиться в левый ряд, поддать газу. Я
здесь транзитом.
***
Йи-и-ха! Я лечу на самокате вдоль бортика крыши. Ветер бьёт по лицу,
настраивает кожу на черепе — Ишу! Ишу! Сантерия во всей
своей мощи выливается в стихийные следы ориша, оставленные на
моём теле огненными плетьми. Кадры меняются в кинескопе со
скоростью явно больше разрешённой. Ага! Я так и знал, жизнь –
это реклама вывесок табака и мороженного! Ещё чуть-чуть, и
Аше войдёт в меня. Я мейстре Сержио — крутой поворот на 90°,
параллельно земле! Из будки выглядывает довольная рожа
Лысого: «Кальян будишь, ара?».
***
Вот — самый опасный момент. Тыльные сенсоры обострены до предела — я
ступаю на праведный путь эскалатора. Хуп! Толчок в спину.
Он должен был последовать, и следует. Но кибер-разведчик
всегда начеку! Компенсаторные системы срабатывают. Инерция
перенаправлена, и я делаю второй шаг вверх. Новый ритм.
Критические три секунды — вдох-выдох — на оптимизацию системы. Мерное
покорение, расчёт сил. Четыре шага — вдыхаем, два шага –
выдыхаем. Учесть поправку на неуставных попутчиков:
«Р-разрешите!».
***
На яйцегрелке у нас теперь чисто восточный базар.
Арбуз-дыня-персик-маракуйя! Вай — выбирай, дорогой! Нет, Лысый не армянин,
хотя нос у него и с горбинкой. Причина горбинки — увесистый
кулак, а не папа-орёл. Лысый колоритен. Гладкая, как яйцо,
голова, перебитый нос, лягушачья улыбка с поветрием вестерна.
Лысый истый ариец, лютый славянофил, отважный сторонник
расовой чистоты с фамилией на — ович. Большой любитель ведической
культуры, самогоноварения и шаманских растений. Как никто
другой, умеет он разделить общество на сторонников и
противников режима, быдло и маргиналов. Оставаясь притом вечно вашим
электоратом «? против всех».
***
«Выпадая из окна –
Оглянись по сторонам» _ 4
Также стоит оглядываться и на других участках пути. Немного
садистская игра — изучение лиц на встречных эскалаторах. Понятно,
бывают экземпляры, и без лиц достойные изучения. Вот что
интересно — фрукт «Памелас» назвали в честь актрисы, или она –
просто рекламный ход банановых республик? Первое
издевательство в том, что если и усмотришь знакомого — долго бежать туда
— обратно, и все спешат. Второе — вот это действительно
мучение, когда встретишь, скажем, экземпляр редчайшей бабочки –
близок локоток, да не оближешь. Да и кишка тонка.
***
— Ну и почему «дыня»?! Самый попсовый табак! — фыркает Лысый.
— Конечно, вам, эстетам, «розу» подавай. Помада — вкус, знакомый с детства.
— Ну, это тебе, может, и знакомый…
— А тебе нет? — лукаво стреляет глазами Мышка.
Лысый краснеет, но не теряется: «Предпочитаю блеск, он повкуснее
будет», и озаряет всех голливудской лягушачьей улыбкой.
Я деликатно покашливаю в кулачок: «Уголь-то кому раздувать?»
— Кто придумал — тот и в?да! — хором отвечают мне.
Кальян и вино — мне всё равно.
***
И вот выход с эскалатора — место, где подставы никогда не ждёшь.
Можно позволить себе расслабиться. Поднять мыски, разрешая
эскалатору вывезти тебя на этаж — и тут же получить стальной
набойкой «лонсдейла» в лодыжку!
— Эй, кучерявый! Чё, оглох что ли?!
Разворачиваюсь в «чао ма тане», для них — отпрял от неожиданности.
Три отъетые красные хари, разит спиртным, спортивные костюмы.
Кулак с правильно зажатой свинчаткой уже начинает своё
движение, но сенсор палит мусора, который так кстати предлагает
ребятам пройти в отделение. Молча сплёвываю и продолжаю
путь. Ребятки спешат сделать то же, обгоняя меня, но серьёзной
армянской внешности мужчина кладёт заводиле руку на плечо и
безукоризненно произносит: «Мальчик, тебе — туда».
***
Когда куришь такие кальяны — опасно близко подходишь к грани между
человеком и растением. Как не хочется стать уткой-кустом из
«чёрного плаща» и быть растерзанным жадной до витаминов и
клетчатки толпой, как «парфюмер». Я вдыхаю дым обыкновенных
листьев табака, густо намазанных ароматическим маслом. Это
факт. Но восприятие говорит мне, что я принимаю в себя дух дыни.
Её вкус, запах, консистенция пропитывают мои лёгкие и
слизистую гортани. Они растворяются в жидком кислороде и уходят в
мою кровь. И это ощущение не исчезает с
