состоянии сейчас полностью переварить всю информацию, но пыталась впитать как можно больше.
Однако, находясь сейчас в этой ситуации, я наверняка уяснила одно — я была во власти Оникса Блейка не только из-за моей сестры и их соглашения. С самого начала у Оникса был более сложный план насчёт меня.
Джеймс сидел прямо напротив Оникса, словно гордый павлин.
— Торрин Лейн Макалистер, прекрасна, как всегда, — сказал он, не сводя глаз с Оникса. — Тебе лучше подыскать компанию получше, любимая. И что же тебя связывает с моим братом?
У этого мужчины хватило наглости называть меня «любимой»! Я пристально уставилась на Оникса, пытаясь прочесть его. Он был спокоен, слишком спокоен. Наши взоры встретились, и я увидела доверие. Он верил, что я ничего не расскажу Джеймсу. И, взглянув на мужчину, которого, как мне казалось, я когда-то любила, я заметила презрение в его взгляде, что ранило меня до глубины души.
Оникс хоть и был не очень хорошим человеком, но все же не являлся чистым злом, каким представлял его Джеймс.
Какая-то странная преданность к Ониксу зародилась внутри. Хотя он, конечно, поставил меня в невыгодное положение, я не могла сказать, что сам мужчина плохо обращался со мной. Под его крышей со мной могло случиться все что угодно, но ничего плохого не произошло. Он не насиловал меня, не заставлял делать всякие отвратительные вещи. Конечно, он нарушал личные границы, но учитывая превосходство, которое имел надо мной, Оникс не совершал ужасных поступков. Я не позволю Джеймсу думать о нем плохо или относиться к нему с ненавистью.
— Мы с твоим братом не тратим время, вспоминая прошлое. — слова сорвались с языка прежде, чем я поняла, что сказала. Резкость в моем тоне удивила даже меня.
— Торрин, ты зря связалась с ним. — Джеймс посмотрел мне в глаза. — Моя мать всю мою жизнь рассказывала о том, как хорошо ей было без Оникса. — откинувшись на спинку стула, он насмехался над Ониксом, который не проявлял ни единой эмоции или реакции. — Я — самый старший. Когда наша мать забеременела им, то родила его в куче лошадиного дерьма в сарае. После этого вернулась домой и сказала, что ребенок — слишком тяжелая ноша для нее. Он бы только мешался. — Джеймс продолжал смотреть на Оникса с презрением, рассказывая эту жуткую историю.
Я прикусила нижнюю губу, чтобы сдержать вздох, когда мое сердце сжалось. Новорожденного оставили в сарае. Что это за мать такая? Кто бросает невинного малыша, возможно, на верную смерть? Какая мать способна оставить одного сына и растить другого с такой ненавистью к своему брату? Джеймс так хладнокровно все это выкладывал! Считал себя лучше Оникса. Его отношение говорило о том, что он не был таким уж хорошим человеком, как я думала.
Оникс наклонился к столу.
— Знаешь, зачем я позвал тебя сюда, старший брат? Знаешь, почему я вообще оставил тебя в живых?
Джеймс начал было отвечать, но Оникс поднял руку, останавливая его. К моему удивлению, каким бы гордым и высокомерным ни был Джеймс, он откинулся на спинку стула и замолк.
— Я знал, что ты не сможешь устоять и не напомнить мне о том, что мать меня бросила. Чего ты не в состоянии понять, так это то, что мне насрать. В то время, как ты тратил всю свою жизнь, лелея прошлое, я построил свою империю и по крупицам забрал всё, что когда-либо было тебе дорого. Возможно, у тебя была Оливия Блейк и её извращенная любовь, но, видишь ли, Джеймс, у меня теперь есть всё, а у тебя остались лишь воспоминания. У меня есть женщина, которая достаточно сильна, чтобы принять мою сторону. У меня есть дом, машины и люди, прикрывающие мою спину. А у тебя, мой дорогой брат, есть только твое дерьмо.
Оникс взял меня за руку и переплел наши пальцы, и я позволила это, не до конца понимая, для чего я здесь на самом деле. Но мне казалось это правильным.
— Пошел ты! Ты играешь с огнем, брат, — предупредил Джеймс и взглянул на меня. — Держись от него как можно дальше, Торрин.
— Ты так сильно заботишься о благополучии Торрин. Тогда скажи, где твоя жена, Джеймс? Когда ты в последний раз навещал Мари?
— Оникс, — прорычал Джеймс. — Ты, черт возьми, хорошо знаешь, где она и навещал ли я ее!
— А где же твоя драгоценная мамаша?
— Что за игры, Оникс? Тебе известно, где моя мать!
Оникс отпустил мою руку и усадил меня к себе на колени. Инстинкты буквально кричали бежать от этих мужчин, но страх удерживал на месте.
— Помнишь, как хорошо она целовалась, Джеймс? — насмехался Оникс.
Коснувшись большим пальцем моего подбородка, он приблизился к моим губам, снова страстно целуя меня. Я сдалась. Только когда поцелуй стал выходить из-под контроля, Оникс отстранился.
— Когда-то ты любил Торрин, Джеймс. Теперь она моя. — ядовито произнес он. — А твоя драгоценная жена, Мари? Печально, что с ней такое произошло.
— Оникс… — Джеймс был явно потрясен.
— А я ведь предупреждал, Джеймс. Я, бля*ь, говорил тебе много лет назад, чтобы ты оставил меня в покое. Ты отступил тогда? Нет, черт возьми. И вот, мы здесь, современные Каин и Авель. Только когда ты попытался меня убить, у тебя ничего не вышло.
От угрозы в голосе Оникса я задрожала. Все происходящее, очевидно, тянулось из далекого прошлого. Между ними не было абсолютно никакой братской любви, и я боялась того, что должно было произойти. Почему Джеймс покушался на Оникса?
— Однажды я добьюсь своего, Оникс. Даже если в нашей войне будут жертвы, они останутся на твоей совести, не на моей. — Джеймс посмотрел прямо на меня с угрозой во взгляде. Мурашки пробежали по телу при мысли о том, что я стала невинным свидетелем игры, в которую они играли.
— Следи за словами, брат, ты здесь только потому, что я так хочу. Переступишь черту и навредишь мне или тому, кто мне дорог, и окажешься в могиле.
Подошел официант и расставил тарелки, при том, что мы даже не делали заказ. Я хотела слезть с колен Оникса, но он сжал мое бедро, удерживая на месте.
— Не волнуйся, брат, я заказал для тебя курицу в ананасовом соусе. Я знаю, что тебе нравятся ощущения, когда перехватывает горло, и спирает дыхание. Ты захватил свой ЭпиПен? (прим. пер.: портативная шприц-ручка с адреналином, которая используется для экстренной терапии опасных для жизни аллергических реакций.)
— Я убью тебя, — прорычал Джеймс. Я знала об аллергии. Это было опасно. Даже,
