К тому времени как позвонил Бушленд, схема уже работала, и тут не было ничего предосудительного. Ну и что с того, что Квиллер слегка приврал? Ему частенько приходилось прибегать к невинной лжи на протяжении его журналистской карьеры.
Итак, Буши наконец позвонил, и Квиллер сказал:
— Тут есть один фотограф из Центра, который много снимает — фотографирует диких зверей и птиц. Фонд К. хочет издать фотоальбом с твоими пейзажами и его снимками. Книга будет называться «Красоты Мускаунти». Для смеха мы могли бы включить фотографию пышной, сочной кулебяки с коричневой корочкой — на всю страницу.
— Великолепно! — вскричал Буши. — Это лучшее, что случилось со мной с тех пор, как вертолёт снял нас — тебя, меня и Роджера — с острова Трёх Деревьев!
— Но тут нужно действовать шустро — по разным причинам. Вам придётся слетать в Чикаго, чтобы подписать договор и продемонстрировать свои работы, — в среду. Но остановка за тем, что пленки этого парня ещё не проявлены. Он мог бы завтра воспользоваться тёмной комнатой в Центре искусств?
— Конечно! Передай ему, чтобы позвонил менеджеру и сказал, что я разрешил.
Буши добавил, что познакомился с Дойлом и его женой на фотовыставке — славная пара.
После этого Квиллер вернулся на веранду печатать свой трактат о бакенбардах президентов. Он предлагал провести всенародное голосование. Хотят ли читатели, чтобы первое лицо в государстве: а) было гладко выбритым; б) носило длинные бачки; в) небольшие аккуратные усики; г) прочее. Подписчики «Всякой всячины» привыкли считать лето сезоном чудачеств, так что они с радостью поддержат подобное начинание.
Квиллер то и дело посматривал на ручей, проверяя, не возвращается ли Дойл, но не наблюдал никаких признаков жёлтого каноэ. «Вот была бы штука, — подумал он, — если бы страхи Венди стали реальностью именно сегодня…» Однако в конце концов каноэ заскользило вниз по течению, и вскоре Дойл уже возвращался из лодочного сарая, а Коко застукал его при нарушении границ частного владения.
Квиллер вышел навстречу Дойлу.
— Как сегодня шли съёмки?
— Я сделал потрясающие снимки! — похвастался фотограф.
Квиллер произнёс свой монолог: издание фотоальбома под эгидой Фонда К. — Бушленд и Андерхилл — поездка в Чикаго для подписания договора — лететь надо в среду.
— Простите, что говорю в последний момент, — извинился Квиллер.
— Без проблем.
— Они захотят увидеть образцы. Если вы готовы завтра проявить пленки и напечатать фотографии, можете воспользоваться тёмной комнатой в Центре искусств.
— Без проблем.
Позже, обедая в одиночестве в гостинице, Квиллер припомнил свой разговор с Дойлом, который сказал: «Я также щёлкнул скунса в довольно комичной ситуации — и несколько молодых лис. Но не говорите Венди — она поймет, что я ходил в лес. Мне неловко, что вчера вечером она устроила сцену за обедом. Вечно расстраивается по пустякам».
Задумчиво прожёвывая бифштекс, Квиллер сравнивал реакцию двух фотографов. Буши, талант которого граничил с гениальностью, разволновался как мальчишка от перспективы подписать договор на фотоальбом. Дойл же реагировал хладнокровно: «Без проблем».
Квиллеру оставалось надеяться, что сова, скунс и молодые лисы так хороши, как это кажется фотографу.
Когда он вернулся к ручью, в кармане у него была булка для уток. Он бросал кусочки голодным птицам, когда его окликнул приятный голос с веранды хижины номер один. Ханна приглашала на стаканчик чаю со льдом. Хотя он и выпил много кофе, Квиллер все же принял приглашение.
— О, я так чудесно провела вчера время, Квилл! Вы такой любезный хозяин. — На столе лежала недоконченная головоломка, где не хватало нескольких кусочков. — Сегодня днём здесь был Дэнни. Я должна рассказать вам, Квилл… Утром я зашла в соседнюю хижину и сказала Мардж, что скучаю по внуку и хотела бы, чтобы Дэнни заходил ко мне ненадолго каждый день; мы будем с ним играть, я стану рассказывать ему истории. Она поколебалась, а потом согласилась. Итак, сегодня он пришёл, и мы чудесно провели время. Мы разучивали смешную песенку, и я впервые увидела, как этот малыш смеется. Потом я учила его говорить «пожалуйста» и «спасибо». Он не получил никакого воспитания и определённо не знает, что такое нормальная семейная жизнь. И у него всего одна белая застиранная футболка. Я дала ему футболку, которую оставил мой внук, — синюю, с карманом, и он пришёл в такой восторг от этого кармана! У него никогда не было футболки с карманом.
— Простите, что меняю тему, Ханна, но что это за кольцо у вас на безымянном пальце левой руки?
Покраснев, она ответила:
— Вы не знакомы с дирижером нашего хора, не так ли? Мы как будто заинтересовались друг другом… Он вдовец… А сегодня он пригласил меня на ланч и преподнёс мне это!
— Прекрасно! Наилучшие пожелания вам обоим.
— И он попросил меня кое-что у вас спросить. Он хочет сочинить комическую оперу — что-то вроде пародии на Гилберта и Салливана — и интересуется, не хотите ли вы написать либретто.
Квиллер поднялся, собираясь уходить.
— Только если Коко будет петь там главную партию.
Направляясь домой по тропинке вдоль ручья и приближаясь к третьей хижине, он заметил, что «лендровера» Андерхиллов нет на стоянке. Может, Дойл повёз Венди куда-нибудь, чтобы отпраздновать предложение Фонда К.? Но нет, он ошибся: вот она — несётся с веранды.
— О, Квилл! Огромное вам спасибо за то, что вы сделали! Дойл поехал в Центр искусств, чтобы заняться проявкой. Нужно так много сделать!
— Не благодарите меня, — возразил он. — Фотоальбом — всего лишь хорошая идея, которую уже давно пора воплотить в жизнь.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Усики щекотали ему нос, а мягкая лапка поглаживала веко — быстро, тихонько и неотвязно. Квиллер резко проснулся во вторник утром, когда два пушистых создания спрыгнули с его койки и направились на кухню. Бесцеремонно разбуженный, он, однако, проснулся в хорошем настроении — всё ещё пребывал в эйфории после успехов понедельника, всё ещё разделял радостное волнение двух молодых фотографов по поводу публикации их первой книги. Он вспомнил свой собственный первый опус. Та книга называлась «Город преступлений». Она была теперь совсем забыта, и Квиллеру посчастливилось раздобыть единственный экземпляр благодаря покойному Эддингтону Смиту.
Ему вдруг пришло в голову, что фотографии Дойла будут проигрывать превосходным пейзажам Буши. Конечно, они рискуют. Сова — всего лишь сова. В олене всегда есть какое-то благородство, а скунс всегда комичен. Его мысли прервал звонок поверенного.
— Я договорился с ребятами из Фонда К. в Чикаго, но встреча назначена не на среду, а на четверг.
