столе карты и стопки бумаг, продолжал, в первую очередь, записывать те сведения, которые он считал важными именно для начального периода войны. Страшной и кровавой войны, в которой почти вся Европа, объединенная Гитлером, где путем захвата, а где, как в случае с Италией, путем политики, ждала расправы над славянами-варварами и дележки советской территории и ресурсов, обещанной фюрером «тысячелетнего рейха», просуществовавшего, в итоге, всего двенадцать лет. Потому Гитлером и был провозглашен поход на восток, а русские были объявлены недочеловеками, что Европе уже тогда не хватало собственных ресурсов для развития. Гитлеровская Европа тех лет, активно подталкиваемая к войне на два фронта Британией, жаждала превосходства и расправы над русскими варварами. Конечно, Евросоюз под властью Гитлера дорого потом заплатил за преступные амбиции. Но недостаточно дорого, наверное, раз в двадцать первом веке подобные идеи о европейской исключительности снова начали появляться в головах европейских политиков.
Сначала Лебедев еще раз более подробно написал о плане молниеносной войны и предусмотренные в нем не более двух месяцев для полного разгрома СССР. Потом он изложил поступательное развитие событий на трех направлениях, развиваемых тремя немецкими группами войск, из которых группа «Север» наносила удар на Ленинград, группа «Центр» – на Москву, а группа «Юг» – на Киев. Затем перешел к потерям наших летчиков, танкистов и пехоты, написал про массовую сдачу красноармейцев в плен, когда целые дивизии предпочитали не обороняться, не биться до конца, как Брестская крепость, а сдаваться, едва попав в окружение. Бардак был повсеместным, если даже в самой стойкой Брестской крепости укрепления на берегу Западного Буга не были заняты советскими войсками вовремя. Из-за чего немцам удалось занять в первый же день всю юго-западную часть этой крепости, в то время как северо-восточная часть крепости еще долго оставалась под контролем красноармейцев.
Были, разумеется, поначалу и паника, и хаос. Так что неудивительно, что не только из-за внезапности немецкого удара, но и по причине собственного организационного беспорядка треть всех потерь в войне пришлась на 41-й год. Это потом уже, когда руководство страны сильно клюнул жареный петух наступающего вермахта, начали принимать настоящие меры, в результате которых организационный и снабженческий бардак удалось хотя бы сильно уменьшить. Но искоренить его полностью так и не смогли, и именно такой непобедимый бардак привел в дальнейшем СССР к краху. Так что Лебедев упомянул в своих записях и об этом.
А вот стоит ли писать про предательство генерала армии Дмитрия Григорьевича Павлова, командовавшего в первые дни войны Западным особым военным округом, Лебедев сомневался. Но подробно описал, как немцы с самого начала войны, с ее первого дня, провели ряд успешных ударов и быстро победили в Белостокско-Минском сражении. И что уже 28 июня противником был взят Минск, а армии генерала Павлова практически перестали существовать. Но виноват был не столько сам генерал, а общая неподготовленность к войне и, конечно, отсутствие связи штабов с войсками в критический момент. Потому что немцы позаботились о том, чтобы перерезать почти все проводные линии связи Красной армии в приграничной полосе накануне войны. Для этого они успешно использовали диверсантов из полка особого назначения «Бранденбург-800». Вот об этих диверсантах и их действиях, о том, как они, переодевшись в советскую форму, проникали на железнодорожные станции, захватывали мосты и узлы связи, Лебедев написал очень подробно.
Хотя, конечно, фигура генерала Павлова являлась неоднозначной. Ведь именно он выступал за расформирование механизированных корпусов и за распыление таковых сил по частям. Еще в ноябре 39-го Павлов предложил эти мехкорпуса, созданные репрессированным маршалом Тухачевским, расформировать, как бесполезные и небоеспособные. Но он не один вынес это предложение. Его поддержал тот же начальник Генштаба Борис Шапошников, да и Семен Тимошенко и замнаркома обороны Григорий Кулик тоже поддержали. Но и хорошее дело Павлов сделал, когда выступил за создание танка Т-34. Именно он обосновал, зачем армии понадобится подобный танк.
Да и когда Минск сдавали, Павлов там находился не один из высшего командного состава РККА. Уже с 23 июня к нему были прикомандированы тот же Шапошников, срочно отозванный с началом войны из отпуска по болезни, а также маршалы Кулик и Ворошилов, пытавшиеся в обстановке хаоса координировать действия западных фронтов. Но виноватыми оказались только Павлов с заместителями.
Вместо того, чтобы обвинять Павлова, Лебедев подробно описал, что немцы сосредоточили свои силы для ударов в сторону Бреста и Минска, в то время как Красная армия собиралась обороняться на киевском направлении, а на брестском не было даже противотанковой артиллерии. И командование РККА совсем не ожидало, что армия бывшей независимой Литвы, преобразованная в 29-й стрелковый корпус, почти не окажет сопротивления немцам. И она не оказала противодействия на вильнюсском направлении третьей танковой группе из состава немецкой группировки «Центр». Да и мятеж литовцы подняли. Что, впрочем, легко можно было предугадать, как и, аналогично, можно было предугадать предательство латышей и эстонцев. С чего бы всем этим прибалтам воевать за Советы? Ведь эти независимые до того момента республики присоединили к СССР совсем незадолго перед войной, согласно печально известному пакту Молотова-Риббентропа.
Наступление группы армий «Север» поначалу вообще происходило для немцев довольно легко. Литовские националисты подняли мятеж сразу же, как только война началась. Целые города быстро переходили под их контроль. Они грабили отступающие обозы Красной армии и убивали красноармейцев. Потому Литву удержать буквально с первого дня войны для РККА уже не представлялось возможным. Тем более, что в составе группы «Север» действовали две мощные танковые группы. Если основная ударная сила этой группы войск продвигалась в сторону Ленинграда, то четвертая танковая группа шла на Даугавпилс. Конечно, образованный из ПрибОВО Северо-Западный фронт попытался нанести контрудар силами целых двух мехкорпусов, имеющих в своем составе почти тысячу боевых машин, но сражение около городка Расейняй завершилось разгромом советских танкистов. Потому 25-го июня остатки войск все же решили спасти, отведя их к берегам Западной Двины.
Но толку было мало. Отходить не успевали. И уже 26-го июня четвертая танковая группа немцев под командованием Манштейна форсировала Западную Двину у Даугавпилса, а 27-го июня была оставлена Лиепая-Либава. К 1 июля немцы заняли Ригу и вышли на юг Эстонии. Между тем, третья танковая группа из группировки немецких армий «Центр», проведя уничтожение советских сил под Алитусом, 24 июня вошла в Вильнюс. И тут же повернула на юго-восток в тыл советскому Западному фронту.
Именно бездействие литовских сил привело к тому, что немцы смогли, проскочив через Литву и с ходу заняв Каунас и Вильнюс, почти безо всякого сопротивления стремительно выйти в тыл всей советской минской группировке. Потому и пришлось спешно сдавать Минск, а также линию
