Время лечит раны. Правда, Бриджет хотелось, чтобы оно поторопилось. Она ловила себя на том, что смотрит куда-то в пространство в самых неподходящих случаях, как, например сейчас, когда пылесосила гостиную. Она помнила страсть его поцелуев и неожиданный смех, когда друзья говорили что-нибудь смешное.
Придет день, когда она в каждом темноволосом мужчине не будет видеть Рашида. Как вот в этом человеке, который идет к лестнице, что ведет в дом... Она увидела черный лимузин и знакомого телохранителя... Силы небесные, да это же в самом деле Рашид!
Бриджет кинулась к дверям прежде, чем он успел постучать.
— Привет, Бриджет, — сказал он.
— Рашид. Какими ветрами?
— Я должен был предварительно позвонить, но подумал, ты можешь отказаться меня видеть. Должно быть, я серьезно обидел тебя, раз ты решила так неожиданно исчезнуть.
— Ты вовсе меня не обижал, я уехала по другой причине. Точнее, из-за кучи причин.
Он щелкнул пальцами, и телохранитель взял сумку, поднялся по лестнице и поставил ее к ногам Бриджет.
— Ты забыла кое-что, — сказал Рашид.
Она посмотрела на сумку — ее платья.
— Я подумала, что мне не стоит их брать.
— Они твои. Стоят они немного, и мне приятно, что они принадлежат тебе.
— Спасибо. — Бриджет закусила губу. И все же, что он здесь делает? Не проделал же он путь из Абул-Сари, только чтобы вернуть ей платья?
— Так ты собираешься пригласить меня в дом? — спросил он.
— О да, конечно, заходи. Твой человек тоже хочет войти?
— Нет, они обойдутся.
— Но там сыро... — С океана ползли серые туманные облака, затянувшие солнце, в воздухе стояла промозглая сырость.
— Приятный контраст с жарой Абул-Сари.
Он вошел в гостиную, Бриджет последовала за ним, застеснявшись пылесоса посреди комнаты.
Он не обратил на него внимания.
Рашид заполнил собой комнату и, казалось, вытеснил из нее весь воздух. Она не знала, что привело его сюда, но была счастлива. О, как она хотела, чтобы их отношения сложились по-другому!
— Ты получил мое письмо? — спросила она.
— Да. А также бабушка и Мо. Им не хватает тебя. Это было... как-то неудачно... что ты не попрощалась с ними, когда уезжала.
— Да, я виновата, это было невежливо. Чарльз так мне и сказал. Я и сама понимала, но просто я должна была исчезнуть. Я... это было необходимо.
— Вероятно.
Она посмотрела на него.
— Садись. Хочешь чего-нибудь выпить? Кофе?
— Нет. Сядь рядом.
Она замялась.
— Почему ты здесь, Рашид?
Он расположился на диване и, вытянув длинные ноги, уставился на блестящие носки туфель.
— Мо был очень огорчен, узнав о твоем неожиданном отъезде.
Она пересекла комнату и осторожно присела рядом, оставив между ними безопасное расстояние.
— В письмо я вложила записку для него.
— Что подтолкнуло тебя к бегству? Тот поцелуй в море? Приглашение остаться?
Бриджет почувствовала, что покраснела до самых ключиц. Она не осмелится изложить ему подлинную причину.
Он продолжал смотреть на нее, но в темных глазах ничего нельзя было прочитать.
— Джек и Мари предположили, что между нами что-то было.
Бриджет, нервничая, откашлялась.
— Что-то между нами?
Он протянул к ней руки. Бриджет смотрела на них несколько бесконечных секунд и, как зачарованная, протянула свои. Он сжал ей пальцы, и у нее отчаянно заколотилось сердце.
— Я знаю, ты считаешь, будто я из тех мужчин, которые безропотно принимают родительский идеал женщины и никогда не выбирают ее сами. Это не обо мне. Я женился, когда был куда моложе, чтобы порадовать их. После обручения во мне проснулась любовь к Фатиме и я любил ее до самой ее кончины. И моя будущая жена достойна такой же любви, я не собираюсь огорчать ее.
Она широко раскрыла глаза.
— Что ты имеешь в виду?
На какую-то беглую секунду Бриджет пришло в голову невероятное: Рашид нервничает. Она подавила смешок — этот человек никогда в жизни не нервничал.
И тут он ошеломил ее.
— Ты выйдешь за меня замуж, Бриджет Росси? Прошу тебя стать моей женой и обещаю любовь и верность до конца нашей жизни.
Он хочет жениться на ней? Она не могла забыть разговор, подслушанный на пляже.
— Я ценю твое предложение, но...
— На этот раз это выбор не моих родителей, а мой собственный.
Она растерялась, в голове царило полное смятение, она могла думать только о том, как ей хочется, чтобы он обнял ее и поцеловал.
— Твои родители, скорее всего, не сочтут меня достойной их сына, — попыталась собраться она с мыслями.
— А я думаю, что ты мне более чем подходишь. Но это не главная причина...
— Да? И какая же? — У нее так отчаянно колотилось сердце, что она испугалась, не услышит ли он его. Кровь с силой пульсировала в венах.
— Любовь.
Она посмотрела на него.
— Любовь? А я думала, ты любил Фатиму, — глупо сказала она.
— Так и было. Но все переменилось в тот день, когда ты уехала.
— Я уехала, и ты перестал любить Фатиму?
— После твоего отъезда я поймал себя на том, что совершенно не могу работать, не могу спать по ночам. Ты увезла с собой мое сердце. Этот месяц был сущим адом. Я вдруг понял, какой сокрушительной силой обладает любовь. Я тосковал по женщине, которую встретил несколько недель назад, и даже не знаю, любит ли она меня, ответит ли на мои чувства. Я готов ухаживать за тобой, бросать розы к твоим ногам и делать все, чего требует романтика. Я хочу, чтобы ты стала моей женой.
— Ох, Рашид! — Она повисла у него на шее. Он с силой обнял ее и, казалось, навечно приник к ее губам.
Они оторвались друг от друга, чтобы перевести дыхание, и он уткнулся в нее лбом.
— Значит, да?
— Да, тысячу раз да! Я люблю тебя! За мной не надо ухаживать, не надо бросать розы к моим ногам, но если ты этого хочешь, то все прекрасно.
— Я люблю тебя. — Рашид снова ее поцеловал. — Сегодня я закажу пять дюжин роз. Когда ты станешь моей женой?
— Как только мы все организуем. Не могу поверить. — Она с подозрением посмотрела на него. — А ты в самом деле любишь меня? Помнишь, я рассказывала тебе, что мой отец всю жизнь любил свою первую жену, даже когда женился на моей матери и они прожили более двадцати лет.
— Я не твой отец. Я любил Фатиму, но ее уже три года нет. Тебя я люблю совершенно по-другому. Больше, чем мне казалось, что это возможно. Скажи еще раз, что любишь меня.
