это значит, что до дома осталось совсем немного.
Наконец я окажусь в одиночестве и в спокойной обстановке переварю в себе этот день. Хотя, переваривать его мне придётся ещё очень долго. И не факт, что я сумею это сделать.
– Что, так? – переспрашиваю, потому что босс замолчал.
– Я хочу знать всё о твоей беременности. Пришлёшь мне на почту фотографии всех карточек, справок, анализов и так далее. Отныне все приёмы у врача мы будем проходить вместе. В том числе УЗИ и тому подобное. Ты всё поняла, Инна?
Его темный взгляд на миг касается моего лица, но быстро возвращается к дороге.
Можно подумать, если я скажу, что против, то это что-то изменит…
В ответ просто молчу. Не вижу смысла отвечать очевидное. В этом вопросе я не смогу его от себя оттолкнуть. Не получится.
– Необходимые расходы я возьму на себя.
Качаю головой.
– Я могу сама…
– Сама ты можешь помолчать, – резко перебивает меня Воронцов, после чего заворачивает во двор дома, где я живу.
– Подъезд какой?
– Третий.
– И да, Инна. Сразу говорю. Если у тебя есть мужик, с которым ты собиралась воспитывать моего ребёнка, то тебе придётся с ним расстаться.
Глава 34
Глава 34
Возмущение горячей волной поднимается у меня в груди и обжигает рёбра. У меня никого нет. Но сам факт того, что Воронцов позволяет себе такие заявления просто ошарашивает.
– Это..., – поворачиваюсь к мужчине одновременно с тем, как он паркуется напротив моей парадной. От негодования мне не хватает воздуха, и я запинаюсь, черпая в лёгкие больше кислорода. – Это уже через чур, Глеб Викторович... Вы слишком много себе позволяете. Лезть в мою жизнь у вас нет никакого права.
– У меня есть право лезть в жизнь моего ребёнка, – отрезает. – И если ты думаешь, Инна, что я позволю какому-то чужому мужику его растить, значит ты чертовски плохо меня знаешь.
Тяжело дыша, всматриваюсь в суровое лицо мужчины. Его уверенный взгляд просто поражает. То с какой безапелляционностью он произносит свои требования, фактически, вообще не считаясь с моим мнением.
Я такое уже проходила. По коже у меня пробегают мурашки от этой мысли.
Не хочу. Я не хочу, чтобы это снова повторялось со мной. Не хочу позволять кому-то управлять моей жизнью, как это было долгих двадцать пять лет.
Я уехала для того, чтобы начать всё сначала. И сама себе поклялась, что никогда больше не позволю прошлому вернуться...
– У меня. Нет. Мужчины, – чеканю, смотря в чёрные глаза своего босса, намертво припечатанные к моему лицу.
– Вот и отлично, – кивает. – Это всё упрощает.
– Но это не значит, Глеб Викторович, – тут же продолжаю фразу. – Что он не появится у меня в будущем. Надеюсь, вы понимаете, что всю жизнь одна я не буду только потому, что вам так захотелось. Ребёнок в моём животе не только ваш, но и мой. И то, что я его ношу не даёт вам право распоряжаться моей жизнью. Я не ваша собственность. Советую запомнить.
Тут же отстёгиваю ремень безопасности, открываю дверь и пулей вылетаю из машины.
Моё сердце стучит как ненормальное, и оказавшись на улице, я втягиваю в себя холодный осенний воздух, заполняя им лёгкие до упора.
Меня немного трясёт. То ли от холода, то ли от волнения после выпаленной боссу тирады.
Никогда. Никогда прежде я не позволяла себе так с ним разговаривать...
Закутавшись в пальто, как в кокон, обхватываю себя руками за плечи и буквально бегом несусь до подъезда. Прикладываю ключ от домофона к замку и тяну на себя тяжёлую дверь. И в этот момент вдруг ощущаю, как чьё-то крепкое тело прижимается к моей спине. А через секунду мужская ладонь ложится поверх моей, сжимающей дверную ручку.
– Поднимусь с тобой до квартиры, – спину обжигает, когда рука Воронцова перемещается чуть выше поясницы и мужчина подталкивает меня вперёд, призываю зайти в подъезд. – Хочу убедиться, что ты не грохнешься в обморок где-нибудь на пол пути.
Тяжело выдохнув, прохожу к лестнице. Даже не пытаюсь спорить в этот раз. Всё равно бесполезно. Я слишком хорошо знаю босса, чтобы понимать – он не отцепиться, пока не получит своё.
– На каком этаже ты живёшь? – спрашивает, когда мы преодолеваем первый пролёт.
– На пятом.
– Последний этаж в доме без лифта. Отлично просто...
– Меня всё устраивает, – бурчу себе под нос.
– Это пока тебя устраивает. А теперь представь, как ты с огромным пузом будешь каждый день таскаться туда-сюда по этой лестнице. А потом ещё с коляской. Ты как коляску собиралась на пятый этаж затаскивать, Александрова?
Поджав губы, оставляю этот вопрос без ответа. Хотя мне многое хочется сказать. Например, что тысячи женщин живут в подобных пятиэтажках и это не мешает им рожать детей.
Я могла бы оставлять коляску на первом этаже. У нас там есть небольшой предбанник. Жильцы оставляют там и коляски, и велосипеды, и самокаты. А до квартиры я могла бы подниматься уже с малышом на руках.
Да, на большом сроке беременности по лестнице мне будет подниматься тяжело. Но, с другой стороны, небольшая физическая активность даже полезна. В конце концов, другие же как-то справляются. Значит, и я смогу.
Мы, наконец, добираемся до моего этажа. И когда вместо того, чтобы проводить меня до двери, как и было заявлено, Воронцов заходит вслед за мной в квартиру, я даже не удивляюсь. С самого начала я понимала, что именно это он и сделает.
Повесив пальто на крючок в прихожей, прохожу в комнату и лезу в комод за папкой с документами. На босса стараюсь не смотреть. Потому что не хочу видеть недовольство на его лице. А я точно знаю, что именно это оно и выражает в данную секунду.
– Всего одна комната, – резюмирует мужчина, проходя вслед за мной в спальню.
– Да одна, – отвечаю раздражаясь. – Нам с малышом больше и не нужно. Всё равно кроватка ребёнка будет стоять рядом с моей постелью. Так что вторая комната нам ни к чему.
– А когда станет старше?
