— До поезда сорок минут.
— Теперича, выходит, Галу «ну»! — вдруг ехидно выпалила вдова. — А раньше?
— Что раньше? — подпрыгнул, словно ужаленный, Кичига. — Что раньше?
— Довольно! Амурные передряги разберем после! — рявкнул Прохор.
— А ты не командуй! — взорвалась вдова. — Сам небось тоже в Галу втюрился. Я почему с вами поехала? Отца желаю подальше от греха блудного отвести. На тебя-то, Прохор Ляксандрович, мне начихать. Хоть сей миг лети и милуйся со своей Галой. Она вон на вокзале. Я эту трясогузку еще с похорон ее тетки приметила...
— Как, на вокзале? — опешил Прохор. — Ты чего мелешь?
...Оказалось, что очередь в билетную кассу протянулась через весь зал. И Аграфена, если бы не увидела знакомого носильщика, кума умершего мужа, махнула бы на все рукой. Но кум за небольшую мзду пообещал раздобыть билеты.
— А пока, Зосимовна, — молвил он, — проведу я тебя в нашу дежурку, отдохни там, кипяточку попей. Как в двери гляну, выходи.
— И вот около дежурки-то, — наслаждаясь обалделым видом Прохора, рассказывала бойко Аграфена, — я и видела эту самую Галу. С милиционерами она шепталась... Ну, а как кум меня поманил, я не удержалась и, когда мимо Галы проходила, шепнула вашей зазнобе: не видать тебе больше никогда отца Кичигу. Уезжает он...
Дрожа от гнева, Прохор прервал вдову:
— Ты продала нас, дура! Бежим! На площадь не выходить!
Но вдова, рывком бросившись вперед, сшибла Кичигу и, навалившись на него, крикнула:
— Отца не пущу, не пущу! Мой он!
Прохор, пожалев, что не имеет при себе пистолета, пнул Аграфену и ринулся к забору. Гришка-Артист последовал за ним. Но в этот момент по ящикам и кулям заплясал тонкий луч карманного фонарика.
«Успели. Выследили! — пронеслось в голове Прохора. — Эх, коня бы...»
— Руки вверх! — прозвучало в темноте.
Не обращая внимания на приказ, Прохор напружинился и перемахнул в соседний двор. Но кто-то невидимый заученным приемом тут же вывернул ему правую руку и ловко оглушил ударом в затылок.
— Сдаюсь, — послышался рядом, за забором, хрип Гришки-Артиста.
И Прохор понял: сопротивляться бесполезно...
Эх, зачем подался он сюда, на Урал?! Зачем связался с шайкой Кичиги?! И сколько ведь раз уже собирался уехать из этого проклятого города... Ну, кто его здесь держал? Кто?.. Теперь всему конец...
...Утром в уголовный розыск прискакал на рыжем горячем коне Каменцев.
— Разрешите доложить! — встав из-за стола, молодцевато стукнул каблуками Никифоров, как только начальник губернской милиции вошел к нему в кабинет.
Через десять минут свободные от дежурства сотрудники, и среди них Феликс, Юрий, Борис Котов, Владимиров и Егор Иванович, сидели в кабинете начальника. Говорили все разом, вспоминая удачно проведенную операцию. Каменцев с Никифоровым никого не прерывали, понимали: спадает нервное напряжение, царившее в уголовном розыске последние недели.
Наконец, когда шум мало-помалу затих, Никифоров, разведя руками, произнес:
— Ну, дела, товарищи! Николай Яковлевич меня спрашивает, кто больше всех отличился при обезвреживании банды Прохора Побирского, а я... Я докладываю: единично отличившихся нет и представить к поощрению никого отдельно не могу. И те, кто с самого начала участвовали, и те, кто позднее присоединились, — все одинаково действовали. Всем надо выразить в приказе благодарность... А вот Вадима Почуткина и Тамару Давыдову, комсомольцев с бывшей Макаровской, а также официантку Галину Южину следует отметить особо...
— Значит, не зря провели на фабрике вечер-спайку? — улыбнулся Каменцев.
И всем сразу вспомнился тот вечер, и доклад Никифорова, и концерт самодеятельности, на котором Вадим Почуткин мастерски читал манифест белогвардейского генерала барона Врангеля, и танцы под духовой оркестр губернского управления милиции.
А Юрий? Юрий вспомнил свой первый вальс с Тамарой, вспомнил Яшу Терихова... Нет среди товарищей Яши Терихова, погиб от бандитской пули. Мало он прожил, до обидного мало!..
— Но, однако, и сотрудников уголовного розыска тоже отметить надо, — сказал Каменцев, наклонившись к Никифорову.
XXXVI
Клуб бывшей Макаровской фабрики был, как в праздничный день, украшен кумачовыми полотнищами лозунгов. На сцене висел большой портрет Владимира Ильича Ленина. Обновленная рамка источала запах свежей древесины. В клубе и около него гудел народ: рабочие фабрики, сотрудники уголовного розыска, жители ближних кварталов...
Юрий и Тамара сидели в пятом ряду, вблизи примостились Ванюшка и Витюшка.
Узнав, что Юрий Петрович идет сегодня в клуб, они увязались за ним.
— Почему нет Феликса Яновича? — поинтересовалась Тамара.
— Феликс Янович немножко опоздает, — наклоняясь к ней, ответил Юрий. — Он на вокзале: провожает Ускова. Усков поступил в гастрольную труппу Походникова и нынче едет в Шадринск.
— Все-таки жена Ускова умерла! — вздохнула Тамара.
— Умерла... Но хочу тебе сказать, что дело ее убийцы белогвардейца Прохора Побирского выделено из общего дела всей шайки и передано в ревтрибунал.
И перед глазами Юрия, как кинолента, промелькнули события той ночи.
...Нарвавшись на засаду в соседнем дворе, Прохор растерялся. Это Юрий хитрым приемом, которому научил его покойный Яша, сумел преградить путь «есаулу».
— Не вздумайте бежать, — вытаскивая из расстегнутой кобуры наган, предупредил он Прохора и, повернувшись к появившемуся из темноты своему напарнику, распорядился:
— Обыскать!
Затем, когда Черного Туза, Кичигу, Гришку-Артиста и Аграфену Лукиных вели по пустынным улицам в уголовный розыск, Кичига, догадавшись, что главный здесь Феликс, рискнул обратиться к нему:
— Не губите, гражданин начальник! Господом богом молю, не губите! Все сие он, Побирский...
— Вы умный мужчина, гражданин начальник, — заюлил и Гришка-Артист, — я сам собирался до вас. Я имею надежду, что вы мне поверите.
— Господи, я-то чем виноватая! — рыдающе воскликнула Аграфена.
— Ладно! — оборвал их Феликс. — Хватит!.. — повысил он голос и скомандовал: — Прибавить шаг!
...Тамара тронула Юрия за плечо:
— Юра, что с тобой? Ты как-то странно вдруг замолчал?
— Ничего, Тамара, ничего, — слабо улыбнулся в ответ Юрий. — Задумался я... Все-таки, какие молодцы наши ребята! А вон, гляди, и Феликс Янович! Махни косынкой, пусть увидит, что мы заняли ему место.
И Юрию вспомнилось, как в уголовном розыске, когда туда привели бандитов, Феликс спросил:
— Были ли все-таки с вами еще люди?.. Говорите по-честному!
— Никого, гражданин начальник, не было, — подобострастно ответил Кичига и перекрестился. — Бес возрадуется, коли я соврал...
— Старик сообщает правду, — подтвердил Гришка. — Аграфена Зосимовна это же
