И сама не понимаю, что на меня находит.
Тень заслоняет меня. Его руки касаются завязок платья. Он всегда помогает мне надеть и снять платье. Не любит, чтоб это делала служанка. Вообще не любит пускать слуг в покои. Только ради уборки – и то, когда нас нет там. В остальное время он с ними старается вообще не пересекаться. Жуткий интроверт он.
— Мне надо осмотреть вас. Точнее, ваш бок.
Я пожимаю плечами. Я вообще на него обиделась. А то я ему все и сразу рассказываю, а он нет.
Платье падает на пол, и я подбираю его.
Аккуратно складываю на кресле рядом с уборной.
Поднимаю рубашку с обоих боков. Сверкаю панталонами. Сама тоже смотрю на бок, где уже почти ничего нет. Только оранжевый след.
Замираю, когда Вэйланд касается пальцами в том месте, где виднеется оранжевое пятно. Мурашки покрывают кожу, когда он ведет вниз, после чего внимательно рассматривает свои пальцы.
— Я хочу помыться, — говорю я и отпускаю рубашку. — Видите, ничего там нет.
— Я помогу.
— Что?
— Я с вами пойду.
— Вэйланд, вот не надо. Вы не хотите со мной общаться, я не хочу, чтоб вы со мной мылись, — тут же выставляю руку вперед и утыкаюсь в его грудь.
— Я просто прослежу, чтобы вы не упали или еще чего. Вам, видимо, передалась еще и регенерация кукол.
Я вновь киваю. Да-да, это я и так понимаю. Я уже ничему не удивляюсь из того, что сделал со мной колдун.
— Я не могу рассказывать простым людям про драконов, — говорит он. — Да и в целом эта тема не самая приятная.
— Угу, — киваю я и захожу в уборную.
Моюсь быстро, будто я в армии. Задерживаться не хочется. Вообще ничего не хочется. На меня нападает апатия. И сама понять не могу почему.
После меня в уборную идет Вэйланд, а я сажусь в кресло. Хоть бы он побыстрее сделал свои дела. Мне просто хочется отключиться. Откидываюсь на кресле и закрываю глаза.
— Рита, идемте в кровать, — говорит Вэйланд надо мной.
Я аж просыпаюсь от его слов. Смотрю в его холодные глаза, ощущая, как в моих застывают слезы. Ну вот чего я обижаюсь? Он же хороший и добрый. Для меня. Не для тех, с кем дерется. Он же все для меня. И спасает от плохих снов, и все-все.
— Спасибо, — я чуть ли не кидаюсь ему на шею. — Спасибо вам за все.
Его руки опускаются на мою талию. Мои пальцы зарываются в его длинную влажную шевелюру.
— Рита, — шепчет он.
— За все, что делаете, — шепчу я. — Я не знаю, как вас отблагодарить.
— Ну, для начала хотя бы не так сильно тянуть мои волосы. Я лысым оставаться не хочу, — отвечает он холодно.
— О, давайте я вас расчешу, — отстраняюсь от него.
Обычно он сам это все делает, но тут же есть я.
— Давайте, — беру его за руку и тяну в сторону кровати.
Беру его расческу.
— Садитесь, — показываю на край. — Ой, а хотите, я вам косички заплету?
— Что? — хмурится Вэйланд.
— Это красиво. И никто не увидит, честное слово, — я усаживаюсь позади него.
Вот-вот, если Рита что-то задумывает, то доводит все до конца.
Решаю сделать ему новую прическу. Беру тонкую прядь спереди и разделяю ее на три.
— Что вы делаете? — спрашивает Вэйланд.
— Проявляю заботу, — отвечаю. — Хоть так.
Он поворачивается ко мне. Во взгляде безграничная сталь и холод, а я искренне улыбаюсь. Знаю, что за этим всем скрывается доброе сердце. И улавливаю едва заметное недоверие.
— Поворачивайтесь, — сама поворачиваю его в сторону стены. — И сидите смирно.
— Вы сильно испугались, когда я вас когтями? — после первой косички спрашивает Вэйланд.
Я задумываюсь. Поначалу да, меня прям пронзила боль из-за когтей.
— Телу не больно. Больно сердцу… — я говорю с грустью в голосе.
И мы затихаем. Я расчесываю его волосы, стараясь распутать колтуны как можно аккуратней.
— Я о дочке всегда мечтала, — говорю я.
Между нами виснет пауза. Ведь я получила в итоге длинноволосого мужика, на которого то и дело кидаюсь.
— У вас нет детей?
— Нет, ни мужа, ни детей. Там только родители остались, — говорю я. — А у вас?
— Тоже нет ни детей, ни семьи. Отец умер, — хмуро отвечает он.
— А мать?
— Жива.
— Часто видитесь?
— Нет, — кратко говорит он.
Раз кратко, значит, не особо хочет разговаривать.
— Ясно. Я с родителями редко виделась. Я в городе жила, а они в пригороде. Но мы всегда на праздники собирались, жарили шашлыки. Еще брат и сестра приезжали с детьми. Младшие брат и сестра. Так и сидели компашкой. Дом у родителей огромный и просторный. Всем места хватало.
Я заплетаю ему вторую косичку с другого боку. Такая милая причесочка будет. Две косички и просто расчесанные волосы. Итак, завтра проснется с кудряшками.
— Я не могу говорить, как можно убить дракона. Но тут, по сути, кукла сделала свое дело. Она выкачала из него энергию дракона, и когда он стал уязвим — нанесла удар, — говорит Вэйланд. — Только мне это и не грозит.
— Почему?
— У меня дракон спит. Я и так уязвим в любой момент, — холод хоть и звучит в его голосе, но с легким налетом грусти. — Поэтому и тренируюсь. Я не должен быть слаб телом.
— Как это спит? — хмурюсь я.
— Я никогда его не призывал.
— Значит, вы человек?
— Я — дракон. Он у меня есть где-то глубоко внутри.
— Значит, вы – человек. В этом нет ничего плохого, — я касаюсь его плеча.
— Но я не могу создать семью, пока спит мой дракон.
— Это что значит?
— Я не могу завести семью, у меня никогда не будет детей, — отвечает Вэйланд и напрягается.
— Но если вы пробудите дракона, то сможете ведь иметь? У вас же не безвыходная ситуация?
— Безвыходная. Нельзя пробудить дракона, которого не призывали в детстве. Это просто невозможно. Может, вы своей кукольной магией и пытаетесь его вытащить, но вы всего лишь затрагиваете то, что глухо и спит.
Даже я под рукой чувствую, как его мышцы твердеют.
— Да в этом нет ничего страшного. Многие живут без детей, — говорю я.
А смогу ли я жить с мужчиной, который не может иметь детей? Думаю, что только если сильно полюблю.
— Надо кое-что попробовать, — Вэйланд берет меня за руку, и я вздрагиваю.
